Серебряная пуля в сердце
Шрифт:
Она и сама не могла понять, почему в последнее время близость с мужчиной, неважно с каким, доставляет ей боль и мучение. Она была молодой здоровой женщиной, так и не научившейся получать удовольствия от физической любви. Нежный и деликатный Арсенин был для нее недостаточно мужественен, ей всегда казалось, что ему не хватает каких-то качеств, присущих животным, самцам. Пожалуй, ей хотелось от него грубости и какой-то дерзости, смелости. Бобров же, наоборот, был слишком уж зверем, и это тоже отталкивало ее от него. К тому же она успела изучить его за то время,
…Она открыла глаза. Над ее головой раскачивалась роскошная гроздь черного винограда. Взгляд мужчины, склонившегося над ней, был исполнен благодарности.
– Господи, Люда, как же я люблю тебя… – сказал Геннадий, лаская ее щеку спелыми темными ягодами.
– Гена, я боюсь… – прошептала она, и слезы градом покатились по ее щекам. – Я очень боюсь. Мне страшно…
Взгляд ее заметался по гостиничной комнате, словно ища выхода. Ее всю затрясло.
– Гена, мне страшно, ты понимаешь, нет?
Она сделала резкое движение, чтобы встать, но его сильная рука сдержала этот порыв.
– Людочка, что случилось? Чего ты боишься?
– Гена, мне надо с тобой поговорить…
Она села на постели, укуталась одеялом так, что видна была только голова с растрепанными волосами. Людмила хлопала глазами и никак не могла собраться с мыслями.
– Послушай, только прошу тебя быть откровенным, от этого слишком многое зависит в нашей с тобой жизни.
А мысленно твердила: «Господи, помоги! Господи, помоги!»
– Помнишь, тогда, давно, год тому назад, я сказала тебе, что была бы счастлива, если бы в моей жизни не было Стеллы.
– Ну, наверное, помню… А что? Сейчас же ее нет, и ты должна была бы успокоиться.
– Гена, ты сказал мне, что решишь эту проблему… или что-то в этом духе. Скажи, это ты ее… там, в гимназии?
Геннадий отстранился от нее и какое-то время смотрел словно сквозь нее, в невидимое человеку пространство. Вероятно, в этот момент в его голове, шурша кинолентой памяти, мелькали кадры годичной давности: где он был, о чем с ней говорил, когда точно и где все это происходило.
– Вспоминай. Ты пришел тогда ко мне, думал, что я одна, ты настаивал, и я, чтобы остудить тебя, начала говорить про Стеллу, про то, как она отравляет мне жизнь, как раздражает… Ты накануне привез мясо, и Дима сказал, чтобы я отложила Стелле ее долю… Меня это просто взбесило, я сказала ему, что у нее должна быть своя семья, и ее муж, а не брат, должен заботиться о ней, что она уже взрослая девочка и хватит ее уже опекать, обеспечивать мясом!
– Да-да, я вспомнил этот день. Ты действительно говорила про Стеллу…
– И ты сказал, что решишь эту проблему, а потом, чуть ли не на следующий день, случилось то, что случилось… Стеллу убили.
В этот момент раздался звонок, и Людмила буквально подскочила на кровати – настолько резко и несвоевременно он прозвучал. Геннадий взял телефон с ночного столика и передал ей. На дисплее высветился хорошо знакомый ей номер: это была Валя, уборщица из пирожковой.
– Да, Валюша, привет! Что-нибудь случилось?
Валентина ей практически никогда не звонила – незачем было. А вот Людмила названивала ей время от времени, прося выполнить какие-то мелкие поручения. Валя одна воспитывала маленьких близнецов, и Людмила, чтобы не унизить личными денежными подачками, давала ей возможность подработать: сходить на рынок за продуктами, привезти вещи из химчистки, встретить Гришу из школы, поехать с Гришей на лечебные процедуры в поликлинику… Валя была ей бесконечно благодарна за этот пусть и небольшой, но приработок.
– Люда, здесь был молодой такой, симпатичный парень, сказал, что он помощник адвоката, занимается расследованием убийства Стеллы, вашей золовки. Расспрашивал шефа о тебе, а я все слышала… – Люда окаменела. – …Работали ли вы пятнадцатого августа прошлого года, то есть были ли на работе… Я мыла полы в коридоре и все слышала. Хозяин сказал, что не может помнить, что происходило здесь год тому назад, и вспомнить это нереально. Потом этот парень начал расспрашивать что-то о гладильной машине, не знает ли кто из персонала, покупали ли вы эту машину в прошлом году, может, кто-то что-то и вспомнит, потому что именно в тот день… Я вообще в шоке, не понимаю, почему их так заинтересовала гладильная машина…
– Так, Валя, стоп, – пришла в себя Людмила. – Все нормально. Спасибо, конечно, что ты позвонила. Но у них работа такая – все проверять. Они всех проверяют. Ты же знаешь, я не любила Стеллу…
Она сделала страдальческое лицо, словно у нее заболел зуб, и посмотрела на наблюдающего за ней Геннадия. Он же глядел на нее с тревожной нежностью, боясь проронить слово.
– Спасибо, Валя. Все это так, пустое… Занимайся своими делами. Я в тот день была на работе, у меня есть алиби. Ты не забыла, что вам с Гришей сегодня идти к зубному?
Она отключила телефон.
– Дима продолжает искать того, кто ударил Стеллу, – сказала она Геннадию. – А я вспомнила наш с тобой разговор, и меня словно молния поразила: я подумала, а вдруг это ты… Ну, нанял кого-нибудь, чтобы ее… ударили…
– Ты на самом деле так могла обо мне подумать? – разочарованно протянул Геннадий. – Нет, я, конечно, мог бы завалить кого-нибудь, если бы в этом была нужда, если бы тебе реально угрожали… Но бить женщину? Люда…
– Извини. Но как-то так все совпало по датам…