Серебряная Снежинка
Шрифт:
– Можешь потребовать с меня, когда я распакуюсь. Хвала Тангру и Солнцу, Чина по-прежнему богата и готова поделиться с нами своими богатствами, чтобы мы не нападали на нее. Но я должен доставить отцу его новую невесту.
– И это тоже, – заметил Кусик. – Тадикан и его мать говорят, что избалованный ребенок из внутреннего двора не сможет надолго заменить Острый Язык, а когда его Небесное Величество…
– Хватит! – Вугтурой сжал копье, потом расслабил руку: он как будто хотел бросить копье во врага, но не решался. – Мой отец жив, и я вернулся. Конечно, Тадикан первым из сыновей Куджанги может найти его тело. А его мать не зря получила свое имя. Но если я доживу до того, чтобы
Может, Соболь, более мягкая и податливая из двух женщин шунг-ню, объяснит ей положение. Ведь она рассказала девушке о сыновьях шан-ю: у него их было десять, но осталось всего трое: старший, младший и совсем ребенок, оставшийся заложником в Срединном царстве. Серебряная Снежинка опустила занавеску.
– Позови Соболь, – прошептала она Иве. Итак, Острый Язык – это не просто слова проклятия, от которых помрачнел на мгновение принц Вугтурой; это женщина, старшая жена шан-ю и мать принца, который явно считает себя наследником. Эти двое, очевидно, обладают немалой властью, иначе Вугтурой не отправился бы в Шаньань, когда ожидают смерти его отца. Его замкнутость и мрачность объясняются страхом за себя и старика отца, которого он явно почитает, а может, и за молодую женщину, которая поехала навстречу опасности, не подозревая о ее существовании.
Подъехала Соболь. По приглашению девушки она с поразительной ловкостью перебралась с седла в карету. Принц Вугтурой дал приказ отправляться.
Узкие глаза женщины шунг-ню расширились: Серебряная Снежинка приветствовала ее с изысканностью, достойной сверкающей наложницы; она говорила приятные слова, как принято между равными, прежде чем перейти к серьезному разговору. Женщине явно не терпелось услышать, что хочет сказать ей Серебряная Снежинка. Но она никаких вопросов не задавала, терпеливо ждала.
Наконец – для Шаньаня прошло совсем немного времени, но обе женщины больше не могли сдерживаться и не хотели тратить времени на пустые любезности – Серебряная Снежинка наклонилась вперед и увидела, как загорелись глаза Соболя. Конец ожидания!
– Расскажи мне о своем народе, – попросила Серебряная Снежинка.
Соболь начала расписывать силу королевского рода, величие шан-ю, который им правит, богатства его юрт и стад, доблесть его воинов, и среди них Басича, своего брата, и его героя, принца Вугтуроя. Серебряная Снежинка узнала, что у Басича есть дети, но нет жены. А у принца есть свое хозяйство, но «злая судьба сделала так, что его старшая жена умерла во время родов», бесстрастно говорила Соболь; для нее это были обычные неприятности повседневной жизни.
– Потом его младшая жена упала с лошади, когда та споткнулась. Я думаю, принц был рад исполнить приказ его Небесного Величества, поехать за Пурпурную Стену и привезти… – Она в замешательстве смолкла, и это удивило Серебряную Снежинку: девушка не подозревала, что шунг-ню умеют краснеть.
– А кто такая Острый Язык? – спросила она. Впервые за все время пути она увидела, как вздрогнула женщина шунг-ню.
Глаза ее округлились, они едва не выскочили из мелких глазниц.
– Она как твоя служанка, только сильнее. Острый Язык все знает о жизни женщин и мужчин и о их смерти, и у нее сильный голос, подобный голосу богов. Когда она выходит из своей юрты, все закрывают лица и преклоняются перед ней из страха перед ее властью.
Или из страха перед свистящими стрелами ее сына, – подумала Серебряная Снежинка.
– Значит, она мне не друг, – сделала заключение девушка и увидела, как Соболь слегка расслабилась. Если ее станут расспрашивать, она сумеет ответить, что рассказала этой
Серебряная Снежинка мягко заговорила с Соболем. Пусть видит, что я не боюсь, – подумала она. Потом, когда тучи пыли возвестили прибытие новых всадников из лагеря шан-ю, она отпустила женщину, чтобы ее не видели в обществе врага Острого Языка. Та уехала на своей лошади.
Серебряная Снежинка вздрогнула и спрятала руки в просторные рукава.
– Больше, чем всегда, Ива, – сказала она, – я рада, что ты со мной. Трижды благословен день, когда отец дал тебя мне.
Ива коснулась руки хозяйки.
– Все будет хорошо. Ручаюсь головой: никто не причинит тебе вреда, маленькая госпожа.
В этот момент стражники шунг-ню достигли каравана, окружили его и с приветственными криками проводили его в лагерь шан-ю, старика мужа, которого наконец предстоит увидеть Серебряной Снежинке.
Всадники поскакали вдоль каравана и рядом с каретой; постепенно процессия углубилась в узкий проход, охраняемый лучниками; с обеих сторон вдоль пути видны были высеченные из камня грубые статуи. Откуда приносят эти камни и зачем? – думала Серебряная Снежинка. Она искоса посматривала на эти каменные фигуры мужчин и женщин, интимные части которых были изображены преувеличенно четко, и отворачивалась.
Она ожидала увидеть лагерь. Но когда караван остановился, перед ним оказалось множество разнообразных павильонов, двориков и садов, как в Шаньане, хотя все в целом так же отличалось от столицы, как она сама отличается от крепких здоровых женщин, которые присматривали за огромными котлами снаружи большинства войлочных юрт.
Вугтурой сделал знак, и возница остановил карету перед входом в самую большую юрту. Если дворец можно соорудить из шелка, кожи и войлока, с вкраплениями редкого, драгоценного дерева, юрта шан-ю была как раз таким дворцом. Несмотря на холод, клапаны юрты были раскрыты, внутри горели костры, дым уходил через отверстия в крыше. Юрта была сооружена так прочно, что стены не дрожали от сильных порывов ветра, который мог бы свалить меньшее сооружение.
Сверкающими слоями, наложенные один на другой, повсюду лежали драгоценные ковры, привезенные из Чины или с далекого запада, из страны Ху, или Персии. Еще дальше внутри Серебряная Снежинка разглядела широкие вышитые подушки, блеск лакированных сундуков и груды шелков и мехов. Она ожидала встретить только то, что строго необходимо. А увидела великолепие, пусть варварское, но тем не менее странно привлекательное.
К удивлению Серебряной Снежинки, Вугтурой картинно спешился и приложил ключ, который носил на цепи на шее, к карете, хотя она была изготовлена шунг-ню и в ней не было никакого замка. Серебряная Снежинка вышла, булыжники под ногами создавали впечатление незнакомой поверхности. Странно, что больше не нужно ехать, хотя бы до весны, подумала она; и поняла, что так мыслят кочевники.
Вперед вышел старик. Он передвигался с трудом – от старости и оттого, что всю жизнь явно больше сидел в седле, чем ходил пешком. Под роскошными мехами на нем был наряд из Чины, вышитый драконами и отороченный зелеными шнурами. Одежда висела на нем, заставляя предполагать, что когда-то это был массивный и мускулистый мужчина. Хотя на нем надеты сапоги для верховой езды с мягкими подошвами, но они так богато украшены мехами и расшиты, что совершенно ясно: уже много дней он не ставил ногу в стремя. Редкая тощая бородка, характерная для мужчин его народа, поседела от старости. Глаза его, впавшие от долгих лет вглядывания в бесконечные степи, казались мудрыми, понимающими и даже слегка насмешливыми.