Серебряные крылья
Шрифт:
– Да не ревность это. В обычном понимании этого слова. То есть и ревность тоже. Но не такая, как ты думаешь. Я Диану люблю. Ну, как сестру, наверное. Всегда мечтал о взрослой сестре. У меня же только маленькая. А с Лили даже поговорить толком не о чем. Мне с Даной хорошо. Спокойно как-то. А ты хотел ее отобрать. Чтобы она стала только твоей и не общалась больше ни со мной, ни с остальными ребятами. Но больше всего меня раздражало в тебе то, что ты прешь напролом. Понимаешь, что она не любит тебя, а все равно добиваешься. Зачем?
– Не привык,
– Самому не стыдно? Она ведь столько пережила.
– Стыдно. Сейчас. Когда я понял, до чего ее довели. И я в том числе.
– То есть тот клип?..
– Нет! Сам бы ту сволочь прибил.
– Остынь. Верю.
– На нее ведь давили постоянно. Все. Хотя говорить так с моей стороны не совсем честно. Это все равно, что снять с себя ответственность за то, что делал лично я.
– Да ничего такого ты не делал. Нет, вел себя, как последний придурок, конечно. Но твоей вины в том, что случилось нет. Она, склонна... делать глупости, когда ее загоняют в угол. И об этой ее склонности я знал. И Рей знал. А ты - нет. Но мы оба были слишком далеко и не смогли ее остановить.
– Давай заглянем к ней?
– Сейчас? Не советую. Аверин должен уже сменить восторг по поводу того, что она жива в целом, и ее пробуждения в частности, на дикую ярость. В общем, наша старшина получает заслуженный нагоняй. Потом, она заплачет и он, конечно, начнет ее утешать. Или не заплачет? Но наш Адмирал все равно начнет ее утешать. Ох, как же болит голова! И зачем я встал с кровати?
– Проведать Диану.
– Рея, вообще-то. Однако встретил тебя, упрямо ползущего в сторону ее палаты. Ну, хочешь, я приоткрою дверь, и мы на нее посмотрим? Может даже ручкой помашем, если нас заметят. Но уговор. Потом идем к Рею, а после - разбредаемся по палатам. Мне, вот, паршиво. И я сомневаюсь, что ты чувствуешь себя лучше.
– Давай.
Черноволосый поднялся с видимым трудом, однако до двери дошел достаточно быстро. Потом осторожно приоткрыл ее и отшатнулся, потому что его, как ни банально это звучало, снесло звуковой волной.
– Зачем ты полезла под пули?
– кричал майор Аверин, меряя палату нервными шагами.
– Ради девчонки, которую видела в первый и последний раз в жизни?
– Нет.
– тихо отзывается русоволосая девушка, полусидящая на своей постели.
– Со сцены обзор лучше. Это я тебе, как профессионал говорю. Не раз там стояла.
– Тебя заставили? Как-то подтолкнули к этому самоубийственному шагу?
– Нет. Я сама решила. Это давало нам шанс.
– Не тебе. Твой шанс выжить из-за этого не просто устремился к нулю, а ушел в минус!
– И что с того? Джейс. Рей. Каро. Вот им умирать нельзя никак. У них семьи есть. А я никому не нужна. Да умереть мне суждено было еще тогда... в Андорском театре.
– Я никогда в своей жизни не бил женщин, - ледяным тоном процедил Аверин.
– Но как же мне хочется влепить пощечину своей невесте. Никому не нужна? Нет семьи? А как же я? Кто для тебя я, если не семья? Или обещание выйти
– Нет, но...
– Я люблю тебя. Так сильно, как, вообще могу любить. Ты - мое солнце, мой свет. Я чуть с ума не сошел, пока врачи за твою жизнь боролись. Все был готов отдать за то, чтобы ты очнулась. Просто глаза открыла.
– Вадим...
– Дура! Эгоистичная дура! Жить ей не за чем! Так живи для меня. Потому, что я без тебя жить не хочу! Не могу! Понимаешь?
Джейсон поспешно захлопнул дверь, но двое, находящиеся в палате, этого, кажется и не заметили. Но это было и к лучшему. Им нужно было о многом поговорить.
– Красивая, - восхищенно выдохнул Ильдар.
Двое пациентов клиники удивленно на него посмотрели. Они, кажется только сейчас его заметили. Юноша немного смутился. Но невеста Аверина действительно была чудо, как хороша. Ее не портила ни болезненная бледность, ни бесформенная больничная пижама, ни ужасная прическа.
Нет, возможно, майор и старался привести ее волосы в порядок, но результат был откровенно жалким. Как будто бы ребенок заплетал. Ну, или же человек, который взялся за это нелегкое дело впервые в жизни. Сам Ильдар за годы, проведенные в Миссии Милосердия под руководством девчонок, разумеется, научился за считанные минуты сооружать прически почти любой сложности.
Младших у них в школе принято было баловать. По мере сил и возможностей, разумеется. Мальчики, вот любят страшные истории и готовы часами глазеть на старшеклассников, играющих в футбол или волейбол. За возможность присоединиться к их команде, душу готовы отдать. А вот девочки любят ленточки, заколочки и косички, как у принцесс их сказок.
Сказки Ильдар не любил ни читать, ни рассказывать. Вот его никто и не заставлял. А с косичками он поладил. Даже ажурное плетение освоил. С трудом, правда.
– Без шансов, - хмыкнул Джейсон, снова присаживаясь на стул.
– Что?
– Можешь даже не смотреть в ту сторону.
– Слишком для меня хороша?
– Ильдара бросило в краску.
– Дана особенная, - сероглазый усмехнулся, но как-то необидно, скорее, понимающе.
– Лично я таких больше не встречал. И тут даже не во внешности дело. Характер у нее... балетный. Ни прибавить - ни убавить. С ней Аверин не всегда справиться может. А это знаешь, что за человек? Герой! Кавалер Ордена Безысходной Доблести!
– Оставь, Джейс, - закатил глаза его приятель и надменно продолжил.
– Не стоит рассказывать всем подряд о собственных кумирах. Хотя, в целом, ты прав. Отбить ее у Аверина нереально. И вовсе не потому, что он - герой войны. Плевать ей на это. Просто она его любит. Не до безумия. Не самозабвенно. Ее главная страсть - балет. И это не лечится. Но любит. А наш куратор, как ты мог заметить, очень ею дорожит. Они уже помолвлены, и, как мне кажется, со свадьбой долго тянуть не станут.
– Я понял, - пробормотал Ильдар, поднимаясь.
– Спасибо за информацию. И... выздоравливайте.