Серебряный меридиан
Шрифт:
ни разу не было случая, чтобы он угомонился хотя бы на час. Он пе-
редвигался только бегом и говорил обо всем и со всеми, кто оказы-
вался рядом. Не найдя подходящего собеседника, он беседовал сам
с собой. Вот и теперь во дворе послышался шум и громкие прере-
кания. Кто-то обнаружил его у дверей мастерской и отогнал прочь.
Мэри покачала головой. Спасу нет! Давно уже для этого разбойника
любая хворостина больше смешна, чем страшна.
— Уилл, иди сюда —
Он скатился со ступеней мастерской и вбежал в дом. Мэри уса-
дила детей за длинный стол, над которым висели пучки сушеных
трав. Радостней дня давно не было в ее жизни. Оба тут же приня-
лись болтать о чем-то. Это выглядело трогательно и забавно —
удержаться от смеха было невозможно. Особенно смешили Мэри
их носы — будто все любопытство и вся порывистость двух одина-
ковых маленьких лиц сосредоточились именно в них. Со стороны
могло показаться, что они принюхиваются друг к другу. Все в доме
знали, что природа одарила Уилла удивительным обонянием.
Мальчишка обладал чутьем не хуже собаки, угадывая едва улови-
мые запахи. За это его особенно ценили на кухне. Нюх ребенка
служил прекрасным определителем свежести продуктов. Для
Джона, однако, эта способность сына в недалеком будущем стала
камнем преткновения при попытке начать его обучение в коже-
венной мастерской. Отец мечтал о сильном, ловком и умелом
преемнике и, радуясь выносливости сына, думал, что из него по-
лучится превосходный мастер. Не тут-то было. Джон со своими
помощниками занимался выделкой шкур. Их вымачивали, скоб-
лили, размягчали с помощью соли и квасцов, а перед просушкой
выдерживали в чанах с домашними и дворовыми отходами. На
первых порах каждый, кто начинал работать в кожевенных ма-
стерских, с большим трудом привыкал к чудовищным запахам
этого производства. Оказалось, что Уилл, несмотря на выносли-
134
ЧАСТЬ II. ГЛАВА II
вость во всем остальном, от нестерпимой вони заболевал много-
дневной рвотой и на какое-то время полностью терял обоняние
и частично зрение. С этим Джону, не терпевшему возражений, пришлось смириться. Теперь Уилл и Эльма с удовольствием тяну-
лись друг к другу, точно стараясь разглядеть что-то заметное
только им. Уилл был не единственным ребенком в семье. Второй
сын Джона и Мэри Шакспир — так произносили их фамилию
в родном городе — родился через два года после Уилла, и на время
заменил старшему брату того некто, с кем ему всегда хотелось го-
ворить и играть. До рождения брата громоотводом для его энер-
гии служили, начиная с Мэри и кормилицы, все живущие в доме, а за его пределами вся живность на скотном дворе. Уилл все и всех
втягивал в свой круг. Было и еще нечто, о чем знала только Мэри
и о чем она никому не рассказала. Месяца в два он, лежа в пелен-
ках, тихо заговорил с нею на непонятном ей языке. Он не гулил, не лопотал, не плакал, а говорил связно и спокойно, словно не-
пременно должен был ей что-то поведать. Но она не понимала, не
знала этого языка. Это не было ее фантазией. Ребенок начинал го-
ворить, как только она оказывалась рядом. Все так же негромко, подобно рассказчику в кругу внимательно его слушающих. По ин-
тонации она понимала, что младенец говорит о чем-то очень важ-
ном, а может, и главном для него. Это продолжалось месяцев до
четырех и закончилось так же неожиданно, как началось, и больше
никогда не повторилось. Научившись понимать, а потом ходить, он тянулся ко всем и всему, стремился за все схватиться, со всеми
обняться, до всего дотронуться. Вытаскивать его из погасшей
жаровни, снимать с веток кустов и деревьев, вылавливать из луж, оттаскивать от коров, овец и лошадей стало обычным занятием
каждого взрослого, кому он попадался на глаза. Он чувствовал
себя уверенно, спокойно и радостно только когда кто-нибудь на-
ходился поблизости. К счастью, рядом всегда оказывался кто-то, будь то человек, цыпленок или щенок. Когда пришло время начать
говорить, родители еще больше удивились. Их сын заговорил
сразу, не картавя и коверкая слова, как все дети, а правильно, понятно и много.
Джон гордился сыном и часто повторял Мэри, что хорошо, когда рядом такой сообразительный мальчуган — их будущая на-
дежда и опора. Джон немного лукавил. Узнавая себя лишь намеком
135
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
в чертах сына, он видел, как много тот взял от жены. Также говор-
лив, также непоседлив, с манерами и повадками людей образован-
ных и воспитанных. Себя Джон к таким не причислял. Уилл был
сильным, но сила эта скрывалась не в мускулах и широких плечах.
В нем было что-то от уличного акробата — его выносливость кре-
пла в гибких руках и ногах, которые по мере того, как он рос, все
больше напоминали крученые корабельные канаты. И характером
он пошел в Мэри. Им было хорошо вместе. Они даже танцевали
иногда, держась за руки. Джон ревновал. Мэри любила веселье, была подвижной и шумной, ей не хватало с мужем радости, а он
не умел доставить ей этого удовольствия. Уилл стал благодарным