Серебряный меридиан

Олломоуц Флора

хизис. Но, что ни говори, а жить здесь веселее. Очень важно

научиться правильному общению со всякими людьми, как и подо-

бает мужчине. Виола слушала, чуть дыша. Одна фраза обожгла ее:

«Только здесь и можно по-настоящему стать мужчиной». Она сразу

все поняла в отличие от Уилла. Ее словно осушили, опустошили, лишили надежды. Он не вернется. Никогда. Никогда. Говорить об

этом было невозможно, терпеть — невыносимо.

Письма больше не приходили. Виола тосковала о далеком

Лон-

доне. Но однажды ей в голову пришла до того простая мысль, что

она изумилась, почему же раньше не додумалась до нее. В Лондон

из Стратфорда ведет дорога. И, значит, по ней можно пройти самой —

точно так же, как прошел Ричард. Пройти, чтобы увидеть его, улыб-

нуться ему, заговорить с ним, услышать, быть рядом — эта простень-

кая мысль вернула ей надежду. В ее сердце зазвучали слова «Песни

песней»: «На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его. Встану же я, пойду по городу, по улицам и площа-

дям, и буду искать того, которого любит душа моя: искала я его и не нашла

его. Встретили меня стражи, обходящие город: “не видали ли вы того, ко-

торого любит душа моя?” Но едва я отошла от них, как нашла того, кото-

рого любит душа моя, ухватилась за него и не отпустила его…»*.

Теперь она знала, что найдет способ добраться до Лондона

и обязательно будет с Ричардом. От видения их близости ее зно-

било, тело слабело, руки дрожали, страх сменяла волна необуздан-

ной телесной жажды, головокружения, нежности и любви. Думая

так, она касалась лба, терла его подушечками пальцев, чтобы не

заплакать, и повторяла, как молитву, «Ты должен услышать меня».

На секунду она испугалась. «Точно колдовство». Но тут же реши-

мость вытеснила страх: «Ну и что? Я не делаю ничего дурного».

* Песнь песней (3:1—4).

166

ЧАСТЬ II. ГЛАВА V

Глава V

Когда еще был я совсем малец,

И-хей-хо, все ветер и дождь,

Чего ни творил я, куда ни лез,

А дождь что ни день — все одно и то ж.

Эту песенку любил Ричард, а после его отъезда в Лондон ее

часто напевала Виола.

Уильям стоял в гостиной Хогтон-Тауэра у окна и смотрел на

небо. Странная картина. Небо серое, но светлое, как перламутр, и дождь идет. Дождь, дождь, дождь. Пробежаться бы да постоять

под ним. Было душно. Он расстегнул черный бархатный дублет

и распахнул ворот рубашки под ним.

«А дождь что ни день — все одно и то ж…»

— Продолжай.

За столом сидел его ученик — семилетний Артур Хогтон, до-

машним учителем которого теперь был он, Уильям Шакспир.

Весной ему исполнилось шестнадцать, а осенью он поступил на

службу в семью Хогтонов. В родном доме в Стратфорде тревога, которая постоянно нагнеталась, будто высасывала жизненные

силы у живущих под его крышей. Энн, сестренку Уильяма, ко-

торой было всего восемь лет, погубила болезнь. В приходской

книге появилась запись о «похоронном звоне по дочери ми-

стера Шакспира». Положение Джона с его покосившимися де-

лами стало совсем зыбким. Беда, как говорят, не приходит одна.

Что-то недоброе стало происходить с Мэри. Из уверенной хо-

зяйки большого семейства она превращалась в женщину, изну-

ренную непрерывным сопротивлением своим разочарованиям

и страхам. Все, кто был ей дорог, на кого она возлагала надежды

— ее муж и дети, изводили ее своими странностями, часто слу-

жившими причиной сплетен и досужих разговоров. Отчаяние

167

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

подточило ее прежнюю веру, что когда-нибудь все изменится

к лучшему.

Уильяму, единственному из семьи, жизнь готовила серьезные пе-

ремены. Весной Ричард уехал в Лондон, чуть позже в Стратфорд

приехала Энн Хэтэуэй, а в августе — Джон Коттэм, учитель грам-

матической школы, где когда-то учился Уилл и где Дик Филд удив-

лял всех своими способностями, пригласил его зайти к нему.

Он внимательно посмотрел на Уилла, будто оценивая или изме-

ряя его по одной ему видимой мерке.

— Мастер Шакспир, каковы ваши успехи в латыни?

— Мистер Коттэм, я давно ушел из школы…

— Я знаю, что вы занимались не только латынью, но и грече-

ским. С мастером Филдом. Точнее сказать, это он занимался ва-

шими латынью и греческим?

— Да, сэр.

— Он оставил мне рекомендацию о вас.

— Рекомендацию, сэр?

— Имейте терпение. Мастер Филд рекомендовал мне вас как луч-

шего своего ученика. Это позволяет мне ходатайствовать за вас

перед сэром Александром Хогтоном из Хогтон-Тауэра в Ланка-

шире, которому нужен наставник его чадам. Мистер Хогтон

высказал пожелание, чтобы это был ученик нашей школы — на-

дежный, разделяющий его взгляды на катехизис.

Уилл все понял. Мистер Хогтон был католиком и хотел, чтобы учи-