Сергей Фудель
Шрифт:
От всего этого рождается горестное «ощущение конца христианства как общественной силы» [271] , подготовленного самым страшным бедствием столетий наружно благополучной казенной церковности — долгим, постепенно нараставшим разрывом между вероучением и подвигом очищения сердца. «Поколение за поколением мы теряли веру, со спокойным благодушием держась за внешние признаки религиозного состояния» [272] . И это «теплохладное» состояние, обличенное в словах Откровения Иоанна Богослова (Откр. 3, 15), страшнее прямого неверия. Считающие себя верующими даже и не осознают оскудения своей веры, не ведая, чту есть жизнь в невидимом мире Духа Божия, не зная вкуса вина бессмертия, которое начинает пить человек уже теперь на земле. Утратился водораздел между христианством и миром. А от того происходят утрата острого чувства греха и неспособность покаянием вступить во врата Царства Божия. Потому что только осознание реальности греха позволяет познать реальность огненного преображения человека. «“Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их” (Мф. 7,14).<…>Века благополучия во внешнем христианстве приучили нас как раз к тому, чтобы не делать над собой никаких усилий, то есть не искать узкого пути. Отстоять часа два великолепное, многокрасочное богослужение, а потом ехать домой, чтобы есть
271
Там же. С. 239.
272
Там же. С. 233.
273
Фудель С.И.Моим детям и друзьям // СС. I, 254.
Фуделю особенно близки прозвучавшие еще в XVIII веке слова святого Тихона Задонского: «Всякая внешность без внутренности ничтоже есть». Не живущие жизнью Духа не являются гражданами Божия Царства и стоят вне Церкви. Они «хуже идолопоклонников», поскольку «солгали Богу, и обетов своих не хранят», хотя созидают храмы и ходят в них, молятся, приобщаются Святых Таин «и прочие христианские знаки показуют» [274] .
Однако и в следующем веке продолжался в Русской Церкви «процесс гниения» [275] , достигший предела накануне революции и приведший к ней. Оттого так неудержимо влечется сердце к эпохе «первой любви» (Откр. 2, 4) под «вечно голубым небом первохристианства» [276] , когда устремленность верою к Богу «была так неодолима, что совершаемые грехи как бы “не успевали” ее задержать» [277] . Хочется вместе с Павлом и первохристианскими святыми «забывать заднее и простираться в перед (Фил. 3, 13–14). И передать грядущим поколениям пронесенные сквозь страшные годы «не самоуверенное знание богослова, а скорбь, воздыхание и чаяние сердца», при всем несовершенстве своем уязвленного любовью небесного Духа. Ощущающим себя еще не достигшими свойственно не гордое отгораживание себя, а «жадное вслушивание в каждого, чтобы найти нечаянную радость и друга» [278] . Путникам к земле обетованной среди оскверненных храмов и руин наружной церковности безвозвратно ушедших времен по — новому открывается Церковь — как дружба и радость, как зеленеющий луг, которым внезапно расцветает пустыня:
274
См.: Тихон Задонский, св.Наставление христианское. Гл. 47 // Творения. М., 1889. Т. 5. С. 151.
275
Фудель С.И.Моим детям и друзьям II СС.I, 240.
276
Там же. С. 257.
277
Там же. С. 236.
278
Фудель С.И.Моим детям и друзьям // СС. I, 230.
«Как же я, возлюбив своего Учителя, не возлюблю Его учеников, как же рука моя в холодной и беспросветной ночи земного странствия не будет искать для опоры их теплой руки?<…>Церковь в ее<…>единственно реальном смысле есть вселенская дружба учеников<…>чем ближе люди к Богу, тем сильнее их дружба. Это все давно раскрыто в словах аввы Дорофея [279] .<…>“Вы други Мои” (Ин. 15,14), — сказал Господь при основании Церкви в последнюю ночь. Ночью была создана Церковь, долгая ночь — весь ее исторический путь до второго прихода Господня, и кто же среди ночи в трудной дороге не ищет спутников? Только гордое сердце, еще не имеющее Бога. Поверившему действительно в Бога, то есть уже реально полюбившему Его, пустыня пути расцветает Церковью. Нет большей радости для человека в пустыне увидеть, что он не один, что кругом по тропинкам, как после 12 Евангелий в Великий четверг, идут огоньки людей. Вот где радость и вечно весенний воздух Вечности — Церковь учеников Христовых!» [280]
279
См.: Добротолюбие. М., 1895. Т. 2. С. 617.
280
фудель С.И.Моим детям и друзьям // СС. I, 250–251.
Святая Церковь созидается святостью живущих на земле святых, «хотя бы их было два или три человека. “Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них” (Мф. 18, 20). Всякое наше святое действие и святое воздыхание созидают святую Церковь. Всякое наше зло выкидывает нас с корабля Церкви, причем при этом мы часто увлекаем за собой и других» [281] .
Но «не зная слова Божия, как может человек преодолеть соблазны, отовсюду находящие на него в церкви? Где Церковь святая и где просто люди, почему-то считающие себя церковью? Где Божие и где человеческое?» [282] Оттого тяжким искушением для сердца искреннего, но еще не обогатившегося личным опытом познания Церкви, бывает «внешний двор храма», отданный язычникам (Откр. 11, 1–2), или «не святая, иногда очень темная и страшная церковь, — церковь тех, кто, по слову святителя Тихона Задонского, “хуже идолопоклонников”, церковь соблазняющая и отводящая от истинной Церкви, окружающая (или вкрапленная, как плевелы в пшенице на поле) святую и вечную Церковь Невидимого града» [283] .
281
Фудель С.И.Моим детям и друзьям // СС.I, 252.
282
Там же. С. 251.
283
Там же. С. 252.
«Врата адовы» (Мф. 16, 18) борются с Церковью не только извне, но внутри ее. Но так было с самого начала исторического ее бытия. Об этом всякий раз напоминает нам икона
284
Там же. С. 253.
Исповеданием веры в несокрушимую святость Церкви станут многочисленные работы, написанные Сергеем Фуделем в последующие годы. Донести выстраданное трудным опытом — в этом видел он свою задачу, хотя прекрасно понимал: «В Церковь начинаешь верить и ею начинаешь жить, только почувствовав ее дыхание, — никакие статьи здесь не помогут» [285] .
Едва ли тогда, в 1956 году, Фудель мог знать, сколь многим читателям его трудов он поможет именно в этом: ощутить дыхание Церквикак глоток свежего воздуха в удушливой атмосфере тоталитарного государства, где и сама церковная организация так легко могла восприниматься как всего лишь дозволенная часть всеобщей системы.
285
Там же. С. 249.
«Ищи Церковь! Ищи счастливое человечество. Оно начинается в духовном общении между двумя — тремя» [286] , — писал сыну С. И. Фудель. Он сумел указать путь многим. По скромным масштабам советского самиздата,широк оказался в будущем круг его детей и друзей— тех, кто воспринял слова его записей как лично обращенные к себе.
Выход в самиздат. «Путь Отцов»
286
Письмо С. И. Фуделя Н. С. Фуделю от 6 июня 1952 г. // СС. 1, 405.
Продолжением литературного труда стали завершенные к Троицкой субботе 1956 года воспоминания об отце Иосифе, многократно цитированные в начале нашей книги [287] . Эта работа тоже предназначалась первоначально лишь для узкого семейного круга, включавшего, возможно, немногих друзей. С. И. Фудель хотел воздать долг памяти отцу, который так много значил в его жизни, мысленно воротиться в те годы юности, когда ему и его сестре Марии любовь Божия, неразрывно связанная с любовью родительской, открывала «столько света в жизни, столько теплой земли и благоухания весны вечной» [288] . Однако и эти воспоминания приобрели значение, выходящее далеко за рамки семейной хроники. В новой работе настойчиво повторялась мысль о том, как трудно было отцу Иосифу, при всем его даре созидающей веры, отстаивать верность церковному преданию и быть свидетелем чистого христианства среди, казалось бы, благополучного существования Церкви в «православном государстве». Воспоминания стали одним из ярких отображений духовного облика предреволюционной эпохи.
287
Впоследствии, в несколько переработанном виде, эти записи об отце составили вторую и третью главы «Воспоминаний» С. И. Фуделя (СС. I, 21–44)
288
Письмо С. И. Фуделя Н. С. Фуделю от 6 марта 1949 г. // СС. I, 290
Законченная в первоначальной редакции к марту 1957 года работа «Путь Отцов» была изначально ориентирована на более широкий круг читателей. Однако и в этом случае Сергей Фудель не считал еще, что приступил к какому-то особому «писательству». Свою задачу он понимал скромно: во времена почти полной недоступности святоотеческой литературы для большинства верующих в России поделиться хоть с кем-то теми золотыми словами святоотеческой мудрости, от которых загоралось огнем его собственное сердце. За первые годы после возвращения из ссылки он составил две толстые тетради, озаглавленные «Выписки из творений Отцов — подвижников». В основном они были почерпнуты из пяти томов «Добротолюбия» в русском переводе святителя Феофана Затворника. Кроме того, немало выписок было сделано и из других подвижнических творений: «вопросов-ответов» Варсонофия Великого и Иоанна Пророка, слов преподобного Симеона Нового Богослова, наставлений преподобного Серафима Саровского, изречений русских подвижников благочестия XVIII и XIX веков, сочинений святителей Тихона Задонского, Феофана Затворника и Игнатия Брянчанинова, писем старца Амвросия Оптинского, дневниковых записей аввы Силуана Афонского. Ни одна из книг, прочитанных Фуделем, не возвращалась владельцу прежде, чем из нее извлекались обширные цитаты. Далеко не всегда для этого находилась новая ученическая тетрадка: нужда заставляла делать выписки на всевозможных клочках бумаги — обложках использованных детьми тетрадей, оборотных сторонах медицинских рецептов или каких-либо квитанций, пустых конвертах от писем…
Однако, несмотря на краткость авторских обобщений и комментариев, сопровождающих собрание более тысячи выдержек из библейских, литургических текстов и творений свыше семидесяти духовных писателей разных времен, «Путь Отцов» — много более, чем коллекция цитат. Любящее, понимающее сердце и выстраданный личный опыт открываются на каждой странице этой антологии. Сам автор позднее определял цель книги так: «Дать современному христианину, живущему “в миру”, сборник для чтения по монашеской аскетике, вне которой непонятно то первохристианство, к которому, очевидно, постепенно будет возвращаться ход церковной истории» [289] . Ему хотелось таким образом попытаться «хоть как-то передать всю глубину, радость и премудрость Отеческого пути» [290] , преодолеть привычное для многих раздвоение христианства на «жизнь духовную для монахов и жизнь недуховную для мирян» [291] — раздвоение, доставшееся в качестве «самого тяжкого наследства» от ушедшей долгой эпохи церковного благополучия.
289
Фудель С.И.Воспоминания // СС. I, 76.
290
Письмо С.И. Фуделя Е.А. Карманову от 9 сентября (ок. 1975 г.). Собрание H.A. Кармановой.
291
Фудель С.И.Начало познания Церкви // СС.III, 346.