Сергей Фудель
Шрифт:
Первым же подступом к этой работе послужили попытки объяснить значение аскетического подвига для человека в миру, предпринятые Сергеем Фуделем еще в письмах из ссылки к сыну:
«Те, кто не хотят<…>подчинения плоти, вступают на путь больших мучений и длительного труда, иногда кажущегося совершенно безнадежным, но иногда вдруг открывающего внутри ума и сердца<…>такие голубые небеса и золотые солнца, что у человека замирает душа от предчувствия блаженства победы, и он готов трудиться еще 1000 лет.<…>Блаженство предощущаемое, счастье и тишина прозреваемая столь неизреченно велики, что они могут только как молния озарить на минуту душу, и вновь она остается в потемках. И вот тогда начинается труд не забыть<…>, труд хранить в себе памятьтех мгновений озарения, труд искания и хвновь и вновь,стучать перед захлопнувшейся дверью<…>как нищий перед дверью к сокровищам.<…>Тогда человек показывает, что он действительно возлюбил то, что он получил когда-то на минуту, и теперь хочет получить это навсегда. Он не может бытьбез этого, он задыхается вне этого, и он готов все отдать за однажды открывшееся перед ним сокровище.<…>Для меня самого здесь нет отвлеченности, все вполне конкретно. Всегда искать,
292
Письмо С.И. Фуделя Н.С. Фуделю от 28 августа 1949 г. // СС. I, 302-
304.
Позднее, из У смани, Сергей Фудель писал о том же коротко, но не менее внятно: «Потому-то и пленителен так религиозный подвиг, что он упраздняет будни, утверждает непрестанную борьбу за праздник души» [293] .
Но то, что внутренне казалось таким ясным, нелегко было донести до выросших в условиях советского времени. Возникало ощущение, что драгоценные слова — «усилие», «подвиг» — будто обросли «грязным и скользким наростом столетий человеческого лицемерия и лжи». Потому и думалось, что «блаженнее всего говорить не от себя, а “искать следы Отцов”, отыскивать в забытых книгах золото слов» [294] . И крепло выросшее еще в ссылке убеждение, что «не к XIX — му и не к XVIII — му веку зовет нас Бог, а сразу к первому: к первохристианству, к первоначальному теплу богообщения» [295] .
293
Письмо С.И. Фуделя Н.С. Фуделю от 26 августа 1951 г. // СС. 1, 355.
294
Фудель С.И.Моим детям и друзьям // СС. I, 255.
295
Письмо С.И. Фуделя Н.С. Фуделю от 28 августа 1952 г. // СС. I, 410.
Тем не менее созданию книги предшествовали внутренние сомнения. Вспоминались уже изданные труды, «сплошь составленные из выписок, которые никого не убедили» [296] ; казалось, что всякое писательство о христианстве теперь бесплодно, и лишь живая личная вера может стать действенным свидетельством. Страшил «неумолимый закон Божьего осуждения», грозящего тем, кто говорит о заповедях, а не исполняет их. В ранних редакциях сохранилась авторская исповедь, не вошедшая в окончательный текст «Пути Отцов»: «Сознание двойной ответственности гнетет меня и, говоря искренне, я бы не стал писать, если бы не преследовала меня назойливая мысль о каком-то неизвестном друге, который, может быть, недостаточно зная учение Церкви о сокровенной христианской жизни, что-то начнет узнавать через мои выписки» [297] . Оправдание своей попытке дать читателям представление о пути Отцов — подвижников Фудель нашел наконец в словах преподобного Нила Синайского: «Говорить надлежит о хорошем и тому, кто не делает хорошего, чтоб, устыдясь своих слов, начал и он делать» [298] .
296
фудель С.И.Моим детям и друзьям // СС. 1, 241.
297
Комментарии // СС.II, 402.
298
Добротолюбие. М., 1895. Т. 2. С. 282.
Действительно, «убеждает только дыхание уст»; и вот с любовью собранные Сергеем Фуделем «слова, приоткрывающие духоносную жизнь святых, как приоткрытые двери в их кельи» [299] , стали источником вдохновения для многих. Предчувствие автора сбылось: «Путь Отцов» стал первым его трудом, который начал широко перепечатываться в религиозном самиздате, несмотря на необычно большой для такого способа распространения объем в две с половиной сотни машинописных страниц. По словам отца Владимира Воробьева, «в то время, когда даже Евангелие найти было трудно, когда “глад слышания слова Божия” [300] достиг небывалой силы», эта и последующие работы Сергея Иосифовича «жадно читались ищущими веры и духовной жизни» [301] .
299
Фудель С.И.Путь Отцов // СС. II, 14.
300
Ср.: Ам. 8,11.
301
Воробьев В., прот.Предисловие // СС. 1, 8.
В авторскую рукопись «Пути Отцов» вложена записка неизвестного современника: «Мне хочется как-то выразить, насколько мне дорог и как я глубоко ценю труд “Путь Отцов”. Стоит открыть его в любом месте, и в сердце входят “жизнь”, “тепло”, хочется плакать и читать, читать и проникаться» [302] .
Не доверяя себе, Фудель отдал рукопись на отзыв старому другу по первой Усть — Сысольской ссылке — епископу Афанасию (Сахарову), строгому подвижнику, архиерею традиционного склада, в чем-то даже чуждого Сергею Иосифовичу. С октября 1955 года владыка Афанасий, освободившийся наконец после тридцатилетнего скитания по тюрьмам и ссылкам, обосновался в поселке Петушки Владимирской области. Ненадолго он даже стал вхож в официальные круги Московской Патриархии, возглавив ее Календарно — богослужебную комиссию.
302
Комментарии // СС. II, 402.
Суждение
303
Письмо еп. Афанасия С.И. Фуделю от 30 сентября 1958 г. // Молитва всех вас спасет: Материалы к жизнеописанию святителя Афанасия, епископа Ковровского. М.: Издво Православного Свято-Тихоновского богословского института, 2000. С. 524–525.
Осуществить это намерение при жизни обоих, конечно, не удалось. Однако все советы владыки Фудель исполнил, дополнив свою работу ссылками на источники цитат, не указанные в первоначальном рукописном варианте. С этого времени что- то похожее на общепринятый научный аппарат стало появляться в произведениях С. И. Фуделя. В конце 50–х — начале 60–х годов автор неоднократно подвергал рукопись содержательной и стилистической переработке. Из другого письма владыки Афанасия [304] известно, что работа получила также одобрение старцев знаменитой Глинской пустыни [305] , где в те годы жили уцелевшие многолетние узники ГУЛАГа схиархимандрит Андроник (Лукаш) и архимандрит Таврион (Батозский).
304
Письмо еп. Афанасия С.И. Фуделю, 1960 г. // Там же. С. 574.
305
Глинская Рождество-Богородицкая пустынь близ Путивля основана в 1557 г.; в 1922 г. монастырь ликвидирован; в 1942 г., в период немецкой оккупации, пустынь была открыта и закрыта вновь в 1961 г.; в 1994 г. возвращена Русской Православной Церкви. В послевоенный период обитель бьиа местом паломничества и пользовалась весьма высоким духовным авторитетом.
В наследии Отцов пустыни и последующих аскетических писателей Сергей Фудель искал для себя и своих современников не те уставные нормы и правила, которые были обусловлены монашеским строем жизни и условиями своего, столь далекого от советской России, времени. Попытка буквального следования многим предписаниям «Добротолюбия» в совершенно иных обстоятельствах, как он хорошо понимал, может привести лишь к мертвящей стилизации, когда внутри — не «сокрушенное сердце», а «какой-то речитатив чужих слов». А ведь «лучше не знать чужих слов, чем потерять свое единственное и личное слово Богу» [306] .
306
Фудель С.И.Путь Отцов // СС. II, 179.
В «средневековом лесу» подвижнических творений Фудель старался указать начинающим читателям «евангельскую тропу», которая и является подлинной магистралью православной аскетики. Автор определял ее как «борьбу с телом смерти во имя созидания тела нетленного» [307] . По глубокому убеждению С. И. Фуделя, церковная эпоха, наступившая с падением иллюзий о возможности существования христианского государства, неуклонно возвращается к первохристианству. Конечно, не в смысле археологической реставрации или реформаторства в духе «живоцерковников», которые также претендовали на возрождение раннехристианских норм. Первохристианство как всецелую сосредоточенность на Христе и отделенность от мира сего, как открытость к творчеству новых форм древней силы и совершенства надо искать не позади, а впереди, в грядущей истории. Вместе с тем первохристианство в понимании Фуделя — как вера, ищущая своей первой любви, как продолжающаяся Пятидесятница — живет в Церкви всегда. Оно присутствует в подвиге мучеников, оно сияет в очах тех, кто идет истинным путем Отцов, верных последователей Учителя. «Чем больше внимаешь их словам, тем все больше вдыхаешь воздух первохристианства» [308] . Дать в душе простор для любви Божией, которая способна и дальше вести человека в его личном подвижничестве, то есть долгой борьбе за любовь, — в этом видел Сергей Фудель главную суть учения Отцов. В таком именно смысле он называл истинное монашество непрекращающимся первохристианством.
307
Письмо С.И. Фуделя Е.А. Карманову от 9 сентября (ок. 1975 г.). Собрание H.A. Кармановой.
308
Фудель С.И.Путь Отцов // СС. II, 7.
Распространенному пониманию православной аскетики, в котором на первых местах выступают страх и послушание, Фудель противопоставлял аскетику любви, утверждая, что только любовь к Богу, как первоисточная сила, которой питается сердце, может довести до Бога, может породить в душе человека живую веру и побудить к истинному подвижничеству. «Отцы сказали нам слово, взятое из самого сердца первохристианской Церкви: “Любовь есть источник веры!”» [309] Любовь вводит в сердце непрестанную память о Боге. Хранение этой памяти в эпоху духовного оскудения — вот в чем автор видел главную задачу христианина — современника. Все меньше становится в мире помнящих Господа, «и небо без них все строже, и осень все холоднее». Смысл жизни и призвание оставшихся — тем более ответственное, чем их меньше — Фудель выражал предельно просто: «Теплом своего дыхания бороться с холодом мира» [310] .
309
Там же. С. 23; см.: Лествица преп. Иоанна // Добротолюбие. М., 1900. Т. 5. С. 408–409.
310
Фудель С.И.Путь Отцов // СС.II, 111.