Серые Ангелы
Шрифт:
Капитан сгрёб со стола какой-то небольшой брусок, ранее неприметно лежащий на его краю и взмахнул им.
— Оу! — спохватился хозяин. — вот это…
Он продемонстрировал собравшимся только что взятый предмет.
— … Пульт дистанционного управления. Такая механика. С его помощью я могу управлять тем, что показываю… Ну и приступим.
Он нажал что-то на своём «бруске» и в зале погас свет. Одновременно зажёгся тот самый большой белый прямоугольник перед собравшимися. Это не была банальная простыня, на которой показывали своё «синема» братья Люмьер. Но, как поняли капитаны, что-то более приличное для
Вид был такой, как будто окно несётся над штормовым морем как птица.
— Это изображение с передней камеры, находящейся на фок-мачте. — начал свои пояснения капитан яхты. — Яхта идёт полным ходом. В помощь к парусам я задействовал и двигатель, который стараюсь не использовать почём зря. Но тут обстоятельства были таковы, что пришлось… Сейчас скорость такова, что я держусь на гребне волны. Точнее стараюсь держаться, так как у меня за кормой вот это… Вид с грот-мачты.
Изображение сменилось. На нём была видна верхушка бизань-мачты, но за ней… Шок получили все приглашённые.
— Как видите, высота волны явно выше двадцати метров. — меж тем продолжил комментарий капитан яхты. — И продолжает расти. Крутизна переднего фронта волны нарастает. Если попасть под неё — оверкиль неизбежен. Здесь я взял право руля, чтобы иметь возможность смещаться вдоль. Скорость пока позволяет. В надежде, что дальше волна будет не такой крутой, а возможно и не такой высокой. Однако… Вот что я увидел впереди по курсу. Вид с фок-мачты.
Изображение снова меняется.
Вдали появились фигурки множества кораблей, доблестно преодолевающих штормовые волны. Большая часть из них была парусники с зарифленными парусами. Курс яхты был на них.
— Ради их спасения я ничего не мог предпринять… — мрачно буркнул капитан. — Вот что было дальше.
Изображение ближайшего судна увеличилось. Была видна беготня по палубе. Видно, приближающуюся чудовищную волну там заметили. Но что-либо предпринять было поздно. Всем присутствующим это было понятно.
На следующих кадрах было видно, как яхта проносится в полукабельтове за кормой переднего судна. Как то судно валится в яму перед гигантской волной, которая к тому времени выросла до неимоверных размеров. Гребень волны начинает рушиться вниз. На палубу того самого судна.
В белой пене лишь один раз мелькает какой-то обломок мачты и фрагмент носа судна.
Следующие кадры — гибель под гребнем волны-гиганта парохода, ещё какого-то парусника и ещё… Грохот падающей воды и вой ветра… хоть это, как говорил капитан яхты, и была запись, но даже здесь, в синема, эти звуки подавляли. Ещё больше шокировало цветное изображение. Оно затягивало. Казалось это не просто движущееся изображение, запись или окно, а сам приглашённый капитан присутствует там и тогда — с чудовищной волной за кормой, преследующей его судно, и караваном по курсу, которому не было никакого шанса уклониться от встречи с этой гигантской стеной воды.
Присутствующие ещё долго пялились на опустевший экран. Даже когда запись кончилась
— Это был большой караван. — сказал он, ставя опустевшую бутылку на стол и махнув в сторону наполненных бокалов. — Прошу господа!
Тон при этом у него был как у врача, констатирующего диагноз. Сказанный чуть ли не с профессиональным медицинским цинизмом.
Капитан-португалец отлип от своего кресла, разразился длинной матерной тирадой, тяжело подошёл к столу, сгрёб свой стакан и одним махом отправил дорогое спиртное себе в глотку. Остекленевшие глаза свидетельствовали, что он до сих пор под сильнейшим впечатлением от увиденного.
За ним потянулись и остальные.
Как заметили присутствующие, хозяин яхты налил и себе. Но очень мало. Буквально на палец от донышка. На вопросительный взгляд португальца он мрачно заметил.
— С меня хватит! Печень не железная. Это вам… А я уже…
Португалец с пониманием кивнул и заглянул в свой пустой стакан. Ему-то было мало. После увиденного.
— Но как же вы… — капитан голландского судна кивнул на опустевший экран.
— А… Как выжил? — безразлично бросил хозяин. — Я шёл вдоль волны, до тех пор, пока не вышел к тому её краю, где она была уже и ниже, и пологая. Долго шёл.
— Но откуда такая жуть берётся? Из каких глубин ада?!!
На это капитан яхты пожав плечами ответил в том же своём стиле.
— Думаю, что тут виной сочетание двух факторов — шторм и течения. Иного объяснения не вижу. Тем более, что мне тут «повезло». Эта волна была вторая, которую я встретил в этих водах. Первая была чуть пониже.
Последнее сообщение доконало. Капитан яхты скептически осмотрев капитанов молча достал ещё бутылки и разлил по бокалам. Себе не наливал. Но присутствующие и так поняли.
Поняли, что капитан, всю дорогу к берегам Мозамбика, как только улёгся шторм, квасил. После такого всякий из присутствующих поступил бы также.
Также ясным стал и бесцветно-циничный тон объяснений — «перегорел», бедняга.
Дольше всех приходил в себя англичанин. Он не был капитаном. Его пригласили «засвидетельствовать» чего-то там. Думал, что какая-то формальность. Какая-то пустая свара между капитанами или ещё чего. Был удивлён, что позвали не кого-то из португальцев-портовых, а его. И тут… По флагам на кораблях он понял. Понял, что долгожданный караван, с так давно ожидаемым в Натале пополнением войск, не прибудет. Бог отвернулся от «Империи, над которой не заходит солнце».
Оставшись одна в Питере, Натин испытала некоторое… неудобство. Впрочем одна ли осталась?
Прислушавшись к своим ощущениям она поняла, что до сих пор воспринимает этот мир как сугубо враждебный. И даже тех детей, что она взяла в свой дом, тех людей, которых она взялась опекать или поддерживать, людей, которые так или иначе имели с ней дело, она до сих пор не держит за близких или друзей. А дети тут для неё — как домашние питомцы.
Последнее осознание её даже несколько шокировало. Но по здравому размышлению она поняла, что это до сих пор действуют на неё остатки психомаски.