Серые мышки сексом не занимаются

Левина Ксюша

Неля подняла большую тетрадь на девяносто шесть листов и помахала ею в воздухе.

 — Ты, Марк, не скотина, не урод и не гандон, — зачитала она и мы притихли, слушая Нелин красивый голос. Она было йогиней и умела говорить так, что тело само начинало расслабляться, — Ты даже не пообещал мне бабок, просто оставил на столе зарплатную карту и написал прямо на столе пароль от неё. Хотя, я же и так его знала, мы везде использовали одну комбинацию, как чертовы романтики. Ещё с тех времён, когда были чертовски влюблены.

 Я видела,

как ты отдаёшь моей младшей сестре своё обручальное кольцо, а оно стоит целое состояние. Своё я тут же сняла и бросила в коробку с детскими игрушками.

 Ты не скотина, но сейчас я отчаянно хочу, чтобы ты ею был. Чтобы это был сюжет вроде тех, что показывают по первому каналу или НТВ. Но нет, ничего подобного.

 И я не шлюха, не чертова изменщица и даже, увы, не истеричка. У меня все хорошо с головой.

Я не стала жертвой абьюза, домогательств или вроде того. Ты не заставлял меня сидеть дома и рожать.

 В чем наша проблема, Марк?

 Только в том, что мы забыли быть друг другу мужем и женой, помимо того, чтобы быть кому-то там родителями. Мы забыли, что вообще-то любили секс. Что были друзьями. Ну, и все остальное по списку, то, что говорят обычно разошедшиеся люди. Что-то про эту капитальную забывчивость, которой все как один страдают.

 “Мы же были не такими!”

 Вот, что все эти люди говорят.

 Помнишь, Марк, какими были мы? Как познакомились?

 О, этот день для меня первые годы казался высеченным где-то в сердце острым ножом. Ранка зажила, зарубцевалась, — Неля закончила читать, но я видела, что она исписала ещё много листов тетради. Они шли волной от давления и чернил, как будто это была тетрадка прилежной ученицы, любительницы записывать каждое слово лекции.

 — Как печально, — протянула Гелла,. — А он был хорош? Этот твой Марк?

 — Не представляешь насколько, — улыбнулась Неля, — Я была неформалкой, бунтаркой. Косы, драные джинсы, плеер. А он — мажор. С айфоном 3джи, в костюмчике. У него была алебастрово-белая кожа и чёрные волосы, как у белоснежки. И я его когда увидела, решила, что этот тип — худшее, что случилось с планетой. Что он смазливый придурок, а его волосы наверняка щекочут лицо во время секса и это противно.

 — И как? — засмеялась Лида.

 — Ох-ре-ни-тель-но, — ответила Неля и сделала большой глоток вина.

 — Он бегал за тобой? — спросила Нина.

 — Не-а, от мне мстил. Я ему ноготь с большого пальца ноги сорвала, а он мне решил отомстить. Но я сделала ход конём, потом ход сделал он, потом я, потом он...

 — И…

 — И я залетела от противного мажора, с которым у меня был только секс и ничего общего! А потом была история… которую я, увы, забыла…

 — Ты вспомнишь, — улыбнулась Лида. — Вспомнишь и всё вернётся. Я верю, что Егор откроет глаза, когда я вспомню всё.

— Он же тоже мажор, — сощурилась Нина.

 — Не-а, — Лида покачала головой. — Он не мажор. Он принц, самый настоящий. И у нас

была новогодняя сказка. Он, знаете, как бы герой сказки, где принц не хочет становиться королём, а его все заставляют!

 — А ты, значит принцесса? — спросила Гелла.

 — Я — принцесса! Так что у нас не история про Золушку.

 — Да, про золушку, это я, — подняла руку Неля. — Признаюсь. Хотя мой папенька не нищий, но… да. Сто процентов, Золушка - это про меня.

 — А у меня про лягушку сказка, — вздохнула Гелла.

 — Гелла? — все поражённо на неё уставились.

 — Ай, потом расскажу, — она махнула рукой, — А ты Сафо? Какая у тебя сказка?

 — Хах, нет такой сказки! Зуб даю! У меня своя… собственная!

 Эпилог

Дети, сейчас я расскажу вам сказку. Жил был один дровосек. Жил жил, не тужил, дрова рубил, да шишки собирал. И было у него две жены! Одна готовит, вторая убирает. Никому не мешают. Маму его уважают. Своих мам на порог не пускают.

 Долго ли, коротко ли, да пошёл однажды дровосек в лес, дрова рубить! Идёт он по лесам, да по болотам. Реками широкими, да бродами глубокими... И вдруг видит, чу! Девушка сидит на пеньке, красивая, как луна. Личико белое, глаза темные, а губы алые. Стоял дровосек. Смотрел на красавицу неземную, да только решил подойти, да каааак поскользнулся, упал и... трахнул ее!

 — КИРА! — голос Сафо был строгим, но она смеялась. Кира пожала плечами и встала с бревна, на котором сидела. Дети, сидящие вокруг костра зашушукались, по русски они не говорили и вообще-то Кира должна была читать им сказку по-английски.

 — Ну сорян, само как-то вышло, — она обернулась к чумазым детям и махнула рукой. — Go to sleep! There will be no fairy tale!

Дети разочарованно заныли, они сами знали английский чуть лучше Киры, но слова её поняли сразу.

 — Смешные такие, — Кира закусила ноготь.

 — Сиротки, — кивнула Сафо, — жалко их, но с ними очень круто.

 — Ваще, — кивнула Кира.

Она изменилась. Сейчас её волосы были заколоты и подхвачены платком, чтобы не мешались. Льняные шорты были мятые совсем, рубашка тоже. А вместо маникюра были коротко остриженные ногти. Зато она стала очень спокойной, как, впрочем, и Алиса, у которой ещё пару недель глаза были на мокром месте.

Сафо пнула песок и он попал в Киру, которая взвизгнула, и взъерошила сестре голову.

 — Они дерутся? — спросила Алиса.

 — Не-а, — хмыкнул Ян, — Эту стадию мы уже прошли.

Где же мы находимся? А я вам расскажу. Представьте себе пляж с белым песком. Костёр. Лагерь, построенный силами одного дровосека и двух почти-архитекторов. И четверых молодых людей. Которые учатся быть честными и счастливыми. Представили?

Добавьте туда пролитые слёзы. Много душевных разговоров под звёздами. Одну крепкую любовь, и одну такую эфемерную, требующую доказательств и усилий, чтобы удержаться.