Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943
Шрифт:
— Господин полковник, выслушайте меня во имя Господа Бога! — взмолился Шульц, чуть не плача от отчаяния. — Я объясняю вам, что оставшиеся в живых люди моего экипажа, выйдя из лодки, сейчас должны всплыть на поверхность и кто-то должен помочь им добраться до берега, спасти их от смерти!
Полковник вздохнул. Судя по всему, этот бедняга — командир лодки — просто пьян и находится на грани истерики, не в силах прийти в себя после переохлаждения, и, наверное, не станет ни есть, ни пить, ни спать и вообще что-либо делать, пока в его голове сидит идея, будто таинственным образом должен вдруг появиться остаток его команды.
— Лейтенант, — крикнул он, — возьмите
— Господин полковник, мы вытащили из воды всех до одного, — ответил ему лейтенант.
— Все равно, поищите еще.
На лице лейтенанта отразилось недоумение, однако он оставил возражения при себе, отдал честь и пошел исполнять приказ.
Полковник снова обратился к Шульцу:
— Теперь вы чувствуете себя спокойнее, господин Шульц?
Шульц слабо улыбнулся:
— Да, господин полковник. Я очень вам признателен.
— Тогда вам следует еще немного выпить и поспать, господин капитан-лейтенант.
— Нет уж, я дождусь, пока все мои люди окажутся здесь, — ответил Шульц. — Я буду спать крепче, зная, что они в безопасности.
Полковник пожал плечами и с состраданием посмотрел на командира лодки. Ему выпали тяжелые испытания, и, конечно, это не могло не отразиться на его физическом и душевном состоянии. Как он еще дрожит от озноба! Видно, холод пробрал его до костей. Он, по-видимому, так и не смог осознать, что с его лодки спаслась всего лишь горстка людей. Конечно, подводники очень крепкие люди, наверное, такие же, как и его стрелки. Им понадобится немного времени, чтобы прийти в себя, а пока, пожалуй, не стоит беспокоить и без того расшатанные нервы командира.
Атака самолета вызвала полное замешательство на борту подлодки. В двенадцать часов Карл Кессельхайм отправился на вахту в радиорубку. Он еще не успел позавтракать, потому что кок Адольф Шефер припозднился с приготовлением отбивных котлет — обстоятельство, которому были обязаны своей жизнью многие из команды. Если бы обед состоялся в установленное время, половина людей оказалась бы в носовой части лодки, куда угодила бомба.
Кессельхайм только что настроился на волну военных сообщений, как вдруг услышал приказ командира: «Стоять к погружению, артиллерийским расчетам на палубу». Вслед за тем он услышал очереди зенитного пулемета. Он попытался узнать у людей из центрального поста, что происходит, но они были в таком же неведении, как и он сам.
После этого корпус лодки сотрясли два взрыва, и именно в то время, когда радиокомментатор сообщал точное время. Это было ровно в 13.13.
Носовая часть лодки содрогнулась от устремившихся в нее потоков воды, и уже через несколько секунд на лодке воцарилась мертвая тишина. Кессельхайм решил, что повреждения не столь значительны, как ему показалось вначале, когда он услышал команду «экипажу покинуть лодку».
Лодка была уже подготовлена к погружению, все водонепроницаемые переборки задраены. Это приводило к разделению лодки на ряд изолированных друг от друга отсеков, поэтому затопленными могли оказаться только отсеки в носовой части, но и этого было достаточно для того, чтобы лодка погрузилась под воду. Люди в панике бросились к трапу рубочного люка, руководствуясь стихийным правилом «каждый спасается, как умеет». Ведь они не были теми мелодраматичными героями, которые в таких обстоятельствах должны спокойно и с улыбкой стоять, ожидая решения своей судьбы, а были всего лишь простыми моряками, которым прежде всего дорога собственная жизнь, у которых были любимые женщины и жены. И огромное желание остаться в живых.
Кессельхайм как раз достиг рубки, когда крышка рубочного люка захлопнулась у него над головой и лодка начала погружаться. Его руки судорожно вцепились в холодную сталь поручней трапа, и чувство ужаса, которое владело им до этого, внезапно перешло в чувство глубокой печали от того, что он должен умереть. Он так и не доживет до 21 года, не сможет отметить свой день рождения. Внезапно раздался глухой удар — лодка мягко коснулась грунта. Кессельхайм, к своему удивлению, понял, что она благополучно легла на грунт на глубине 35 метров. Прямо под ним на трапе его приятель и коллега по радиослужбе Вилли Буль проговорил:
— Нам нужно открыть люк. Поможешь мне?
Они оба поднялись на самый верх трапа и принялись вдвоем давить на крышку люка.
Они изо всех сил старались приподнять ее, пока Кессельхайм не понял бессмысленность их затеи.
— Мы просто идиоты, Вилли, — сказал он. — Как ты думаешь, усилиями всего лишь двух человек можно преодолеть давление воды на крышку?
Внезапно Вилли стал громко требовать:
— Раздобудь взрывчатку! Нужно взорвать ее!
Другие матросы пытались успокоить его, однако он не умолкал. В конце концов здоровяк Гансхен Фрелих сунул ему под нос свой кулачище и спокойно объяснил, что сломает ему шею, если он не прекратит орать.
Очевидная серьезность этого намерения наконец привела Вилли в чувство, и он слабо и беспомощно улыбнулся, сделав рукой неуклюжее движение в знак извинения за свое идиотское поведение.
Пипенхаген сообщил всем инструкцию командира по шлюзованию и начал подготовку к выходу из лодки. Морякам удалось найти несколько спасательных жилетов и дыхательных аппаратов. Но поскольку большая часть этих аппаратов хранилась в носовой части лодки, на всех аппаратов не хватило. К счастью, лодка легла на грунт на не очень большой глубине, что делало реальной возможность подъема на поверхность и тех, кому не хватит дыхательных аппаратов.
Однако в настоящий момент не оставалось ничего иного, как ждать. И каждый из находящихся в отсеке старался сохранять самообладание и не поддаваться страху, растекавшемуся по лодке подобно электрическому току. Кессельхайм покинул переполненную рубку и спустился вниз. Уровень воды неумолимо повышался, пока он, теперь в полном одиночестве, сидел в центральном посту за штурманским столом, размышляя о том, что ожидает его в ближайшие минуты. И тут ему в голову пришла мысль, что в дизельном отсеке еще могут быть оставшиеся в живых. В полной темноте он нащупал переборочную дверь и стал изо всех сил стучать по ней и кричать.
Через некоторое время он услышал чей-то голос с противоположной стороны. Это был старшина мотористов Вальбрель. Он спросил, каков уровень воды в центральном посту и сможет ли Кессельхайм открыть дверь, не затопляя дизельного отсека. После того как Кессельхайм убедил его, что ничего страшного не произойдет, тяжелая стальная дверь резко открылась. Как оказалось, внутри дизельного отсека находилось 20 подводников.
А поскольку кормовая часть лодки была еще суха, возникла необходимость ее частичного затопления. Это было необходимо, чтобы они могли выйти наружу. Причем это была очень несложная процедура, требующая для осуществления не более четверти часа. Кроме того, это было необходимо еще и для того, чтобы внутри лодки оказалось достаточно воды для заполнения ею выходного тубуса и выравнивания давления снаружи и внутри лодки, что позволило бы открыть аварийный люк. При этом внутри лодки оставался бы достаточный для дыхания объем воздуха.