Серый пилигрим
Шрифт:
— Хорошо! – после секундного раздумья кивнул маг.
По растрескавшемуся опорному столбу Барт вскарабкался наверх, принялся ворошить пласты прелой соломы, покрывающей крышу. Под его напором прореха быстро увеличилась настолько, что не то, что Барт – лошадь бы пролезла.
Юноша выбрался из сарая.
Сверху постоялый двор напоминал засохшую коровью лепеху – все постройки, кроме самой таверны, крыты почерневшей от сырости соломой, сплошь поросшей мхом и клочками жухлой травы. На самом коньке крыши конюшни и вовсе колосятся уже довольно разросшиеся побеги клена. Постройки
Юноша осторожно распрямился. Волглая замшелая солома неприятно подается под ногами, как болотная зыбь, но худо–бедно держит. Потихоньку двинулся вперед, к тому краю, что выходит во внутренний двор.
— Отвлечь их на себя, отвлечь на себя… – бормотал юноша, вытирая взмокшие ладони о штанины. – И ведь, главное – никто ж за язык не тянул! Сам вызвался! Вот болван…
Было страшно. До дрожи, до слабости в коленях, до тупого оцепенения страшно. Но отступать было поздно. Да и некуда.
— И–эх!
— Разом все, разом! Поднажмем!
— Пошла, пошла, пошла!
— И р–раз!
В дверь сарая опять ухнуло что-то тяжелое, на этот раз так, что Барту показалось – все строение качнулось у него под ногами.
— Еще, еще!
— И р–р аз!
— И р–раз!
— Уф! Да все без толку! Да чегой там такое-то?! На вид же – еле держится, плевком разбить можно!
— Да наколдовал там старик чегой-то! Не прошибешь – только зря кишки рвем!
— Да жечь эту халабуду! Жечь!
— А может – ну его? Пошли выпьем лучше.
— Энто кто тут?!
— А–а-ай!!.. Марко, ты чего, сдурел?! Я ж просто так сказал…
— Я тут все с землей сровняю, но этих паскуд вытащу, понятно?! И чего все здесь столпились опять? Я ж сказал – вкруг всем, чтоб с той стороны не выскочили! И тащи огня кто-нибудь! Выкуривать будем!
Барт добрался до края крыши и, наконец, увидел копошащихся внизу бандитов.
— Не надо огня! – снова заверещал, бухаясь на колени, трактирщик. – Пощадите, господин! Все же ж сгорит!
— Да по мне – так и гори оно здесь все! – сморщился бородач, отпихивая коротышку ногой.
Тот, не поднимаясь с колен, снова бросился к нему, обхватывая за ноги и припадая щекой к замызганным сапогам.
— Заклинаю, заклинаю вас, господин! – выл он уже в полный голос. – Не губите!
Бородач схватил его за шкирку и, с ревом развернувшись, швырнул о стену. Трактирщик, глухо хрюкнув, затих.
— Да и правда жечь нельзя, – осторожно сказал один из бандитов – кто-то, стоящий возле стены сарая, так что Барту не разглядеть. – Обоз же тоже спалим.
— Да знаю! – отмахнулся главарь, вытирая обслюнявленные сапоги пучком соломы. – Как там Лино?
— Болт вытащили, ногу перевязали… Повезло – жилы не задеты, просто мягкое насквозь пробито. Может, даже выживет, если рана не загниет. Буянит там щас, крушит все. О, а вот и он!
Сгорбившись и припадая на левую ногу, на крыльцо вывалился рыжий. За собой он тащил из последних сил упирающуюся Бланку. Подол ее платья был разодран в нескольких местах и болтался живописными лохмотьями, обнажая костлявые коленки и бледные ноги с отчетливыми пятнами синяков. На щеке багровел свежий кровоподтек.
— Ты все не уймешься, рыжий? – захохотал бородач.
— Сбежать хотела, падла! Я теперь ее от себя не спущу! Эй, а энто там хто, а?
Рыжий, хоть и был, похоже, пьянее всех, первым заприметил сгорбившегося на крыше Барта.
— Вон он! Сопляк на крыше!
— Ах ты, щенок! Ну-ка, спускайся!
— Сам ты щенок! – сплюнул вниз Барт, шаря глазами по двору – нет ли кого с самострелом. Схлопотать стрелу в бок ему совсем не хотелось. – Вы тут угомонитесь или нет? Убирались бы лучше, пока целы!
— Чего? Чего ты там тявкаешь, сосунок?
— Лестницу, лестницу мне!
— Где лестницы? Хозяин где?
— Да вон он, валяется, не очухался еще!
— Эх, курва!
Бородач, запрокинув голову, пятился к центру двора, стараясь получше разглядеть Барта. Его примеру последовали остальные бандиты и вскоре вся шайка толпилась перед дверью сарая, швыряя в юного Твинклдота ругательства, камни и засохшие лошадиные яблоки. Большая часть снарядов – за исключением ругательств, конечно, – едва долетала до кромки крыши.
Барт расхохотался.
— Недоумки! – выкрикнул он, скрывая дрожь в голосе. – Валите отсюда! Вон, хлебайте свое пойло, или идите с лошадьми своими сношайтесь, а нас оставьте в покое! Господин добрый, но если вы его все-таки разозлите – он вас всех…
Арбалетный болт гукнул на расстоянии вытянутой руки от Барта, пробив солому и трухлявые доски навеса, взметнул фонтанчик мелкой трухи. Барт даже дернуться не успел. По телу пробежала горячая волна запоздалого испуга. Если бы стреляли с дальнего края двора, и болт летел бы по более пологой траектории…
– …он вас всех в червяков превратит! – закончил Барт, предусмотрительно отодвигаясь от края крыши. – Вы какими предпочитаете оказаться – земляными, навозными? Или маленькими такими, которые яблоки портят?
— Слезай! – донесся до него голос бородача. – Деваться вам все равно некуда. И просто так мы вас не выпустим! Верно?
— Дайте мне этого щенка – я ему кишки на вертел намотаю! – заорал рыжий, перекрикивая нестройный хор бандитов, поддакивающих главарю.
Над головой Барта просвистело сразу два болта и он распластался на пузе, вжался в солому. Сердце трепыхало, как пойманная в паутину муха, а чтобы челюсти не выстукивали друг о друга мелкую дробь, пришлось до боли стиснуть зубы.