Серый прилив

Градинар Дмитрий Степанович

— Этот звук? И только?

— Да. Только этот звук. Если бы меня кто-то назвал по имени или к непонятному слову добавилось хоть одно уже понятное, я... я бы умер, наверное, от страха. Не потому что трус, такова сила воздействия. Сегодня видение длилось дольше, и я рассмотрел... Они огромные, эти звездолеты, как блокадопрерыватель, а ведь угловые размеры того же «Кирасира»...

Медик совсем заскучал и отвернулся разглядывать туман Прилива в обзорном экране. А Джокт поймал себя на том, что тоже не прочь полюбоваться Приливом. Да что там! Его просто тянуло посмотреть на экран. Еще было чувство, будто загадочные корабли, «Летучие голландцы», всегда рядом, всегда находятся в Приливе, нужно только суметь угадать их силуэты за нагромождением прочих

фигур. Страха не было, Джокт не боялся вновь увидеть огромные провалы оружейных раструбов и конические, висящие одну над другой, надстройки призрачных звездолетов, пусть даже их окажется целая сотня или тысяча. Зато оставалось опасение, что, услышав звук, он снова впадет в транс и его индап, уже можно будет сказать «по привычке», снова сделает что-то не то, что-то ненужное, отчего Бар Аарон будет яростно сверкать очками, обижаться на молчание пациента, а потом скажет: «Поздравляю, Джокт! Ты уже второй раз сошел с ума! Видишь, это не страшно...»

Джокт тряхнул головой. Особист, угадав его мысли, снял визуализацию, и теперь на экранах побежали красочные кадры — водные пейзажи Европы с высоты птичьего полета. Джокт усмехнулся чужой заботе.

— Это не поможет. Мне сказали, что зов, то есть... звук, действует даже на тех, кто находится далеко от обзорных экранов.

— Боишься? — поинтересовался особист.

На этот раз без усмешки и легкого намека на нее. Профессионал в своей работе, он наверняка имел много образов. Даже не так, у него не было постоянного индивидуального образа, только тот, который необходим в данный момент.

— Не знаю. Я не чувствовал никакой угрозы. Просто... Все это случилось так неожиданно. Честно говоря, я был бы рад больше никогда ничего не увидеть. Идти Приливом, как все. Заниматься своей работой, а не...

Джокт в третий раз прикусил язык, с которого готов был сорваться какой-нибудь нелестный эпитет в адрес троих сопровождающих.

— Может, ты и прав, пилот. — В голосе особиста теперь звучало даже сострадание. — Но тебе не пришлось выбирать...

«Тогда почему меня считают предателем? — чуть было не кинул ему в сочувствующее и сострадающее лицо Джокт. — Почему я обязательно должен оказаться перерожденным существом со скрытой программой, полученной в Приливе? Может быть, еще кто-то захочет обвинить меня и в связях с Бессмертными? Теми, кого я жег в бою, теми, которые запускали в „Витраж“ свои торпеды?»

Но он не сказал ничего, сделав вид, будто с интересом просматривает видеоролик.

* * *

Потом снова Лунная станция. Мягкая швартовка и подмигивание пилота авизо.

Отбывающих на Землю было относительно немного. Больше — технический персонал и гражданские. А вот людей, прибывших на Луну с Земли и ожидающих отправки дальше, за пределы Солнечной, вот их было даже чересчур много.

Пока особист куда-то исчезал, видимо, договариваясь о внеочередной отправке на Землю, Джокт разглядывал толпу, скопившуюся под громадой купола, и с удивлением отмечал, что здесь преобладают штурмовики. Опять — группами, сотня за сотней, они направлялись к причальным сходням и исчезали в непроницаемых, прикрытых тройной защитой транспортах, которые закинут их дальше — к «Австралии», «Азии», «Америке», «Европе» и «Африке».

На лицах пехотинцев читалась тревога. Ведь ежу понятно было, к чему вся эта спешка и для чего их отправляют к форпостам.

Неожиданно Джокт высмотрел лицо, показавшееся знакомым.

«Вот черт! Я ведь должен ему ящик джина! Два ящика! — вспомнил он. — Именно этот парень подсказал, где найти и увидеть Лиин...»

Найти, чтобы потерять.

В конце концов, поборов искушение окрикнуть его, Джокт решил не начинать разговор. Потому что неизбежно должны были возникнуть некоторые неприятные вопросы. А ему очень не хотелось ворошить память. Очень. Не хотелось.

Энергетический луч. Лунный причал, где Джокт с сопровождающими не задержались, пройдя после высадки какими-то безлюдными служебными коридорами, где в самом конце оказалась станция подземки. Совсем маленькая станция, но Джокт был уверен, что отсюда можно попасть в любой конец планеты.

Экспресс-вагон был один. То ли подавались они к тайной станции только по заказу, то ли пользовались ими вот такие небольшие группы. И весь путь лежал исключительно ниже поверхности. Глубоко, глубже, чем ходит обычная подземка или даже Единая Трансконтинентальная. К тому же дальше шел прямой путь — практически без изгибов, подъемов и спусков. Сколько Джокт ни пытался рассмотреть в иллюминаторе экспресс-вагона какое-нибудь ответвление пути, ему это не удалось. Ни ответвлений, которые способен был заметить даже на такой скорости взгляд действительного пилота, ни других станций, ничего. Только темнота туннеля, подсвечиваемая транспортным энергетическим лучом малой мощности, чье сияние выбивалось из-под округлого днища вагона и ложилось на стены и тюбинги туннеля неясными смазанными пятнами.

Всю дорогу Джокт молчал. Молчали и его сопровождающие. Лишь в конце пути, на станции, выводившей прямо внутрь штабного комплекса зданий, расположенного в Средиземноморском Мегаполисе, командор-медик пожелал ему выжить в бою, пожав руку, и с этими словами удалился первым. Вторым оказался особист. Он не стал прощаться, а взглянул на часы и сказал, что встретится с Джоктом сразу после приема у командующего крепостной обороной.

Адъютант пропустил Джокта вперед и, уставившись своим фирменным давящим взглядом в затылок, указывал, куда следует идти.

— Господин полковник! — Джокту надоело это терпеть: взгляд и все, что за ним крылось, и он обернулся. Причем остановился так резко, что адъютант едва не налетел на него. — Господин полковник! Моя работа — пилотировать истребитель. Моя команда — два таких же, как и я сам, вчерашних курсанта. Мой тактический номер по ведомости Крепости — «веда — тридцать». И это все, что у меня есть. А выше — оболочка и броня Крепости, космос, звезды, командир группы, потом командир истребительного отряда, командующий истребительным флотом «Австралии», над ними — комендант, офицеры штаба... Может быть, у вас произошло что-то неприятное, но только я в этом не виноват. И если бы не чертовы встречи в Приливе, вы бы никогда не узнали о моем существовании. Ни вы, ни целый заместитель главнокомандующего КС. Кстати, так же как и я — о вас. Вы делаете свою работу, я — свою. И в этом мы никак не пересекаемся. Поэтому, не посчитайте за дерзость, прошу вас не смотреть на меня, как...

Джокт так и не смог подобрать подходящего слова, да это было и не нужно.

Пару секунд адъютант сохранял прежний взгляд. Потом уголки его губ приподнялись, и Джокт понял, что это была улыбка!

Через какие же передряги и события должна протащить человека его служба, если улыбаться он может только так — уголками губ? Может быть, адъютанта умилило перечисление всей пирамиды власти, что высилась над маленьким ее кирпичиком — пилотом, а может, он просто давно не слышал человеческих откровений. Без масок и вуали, как любил противопоставлять братство пилотов правилам жизни хайменов Барон. Так или иначе, взгляд адъютанта изменился. Не потеплел и не наполнился дружелюбием, нет. Просто — потерял давление. И сразу оказалось, что глаза у адъютанта обычные карие, без надменных морщин под нижними веками, и что он может взирать на окружающих вполне обычным взглядом.

— Литературный факультет не заканчивал? Обычно мне говорят: чего пялишься? На свою жену смотри, а я тебе не картина! Ну что-то такое... А ты производишь впечатление молодого человека с высшим образованием. И угораздило же тебя попасть в истребительный флот! Стихи, наверное, пишешь?

— Не пишу, — смутился Джокт, — некогда мне этим заниматься.

— Ладно, ладно. Когда будешь разговаривать с гелиокомандором, держись проще, он не очень-то любит всякие сентенции. И ни в коем случае не перебивай его. Этого он тоже не любит. Он, как и я, наверное, давно забыл, что значит быть простым лейтенантом. Удачи!