Сессия в условиях Талига
Шрифт:
– Конечно.
– Тогда еще баранину, тушеные овощи – три порции, и бутылку красного вина.
Уже когда мы отужинали, я понадеялся, что никаких гостей сегодня не будет, уж очень не хотелось портить впечатления от сытной еды нудными разговорами. К сожалению, как только на ближайшей колокольне отзвонили десять, как в дверь постучали. Спасибо, что не ногой. Хотя, кто знает, кто знает.
Мда… Это все, что я смог подумать, взирая на вошедшего монаха. Видимо, все святоши из Агариса, о котором я наслышан, решили перебраться в Талиг. Или не все, а некоторые. Но я сумел придержать язык и
– Дикон! Совсем большой! – ну вот, с этого все и начинается.
– Здравствуйте, – скромно ответствовал я.
– Эйвон, вам не следовало бы…
– Я знаю, но герцогиня Окделльская сумела меня переубедить.
О да! Эта герцогиня удава убедит не завтракать кроликом, во имя Создателя!
– Ох, да... Мирабелла... – понимающе покивал головой старик, по-доброму усмехнувшись. – Но что бы не задумал кардинал, добра он её семье не желает, она не могла этого не знать. Впрочем, не мне её осуждать. Такие времена, такой монарх. Эйвон, Талигойя здесь не при чем. Ричарда вызвал кардинал, а с какой целью – не знаю, но добра Окделлам он не желает. Ричард, послушай меня.
А я чем, спрашивается, тут занимаюсь?! И вообще. Скоро уже можно будет пойти к себе? А то очень сильно хочется спать! Но нет, кансилльер Август Штанцлер, как называли старика, продолжал серьезно смотреть на меня и Ларака, и вдохновенно вещать.
– Самое главное, научиться ждать. Я понимаю, что Окделлы никогда не пасуют, но ты должен. Ради того, чтоб Талиг вновь стал Талигойей. Обещай мне, что последуешь моему совету!
Должен? Кому я успел что задолжать? После вина неокрепшие мозги подростка, в которого я угодил, соображали слабо, а он хочет, чтобы я все понимал.
– Обещаю, – не слишком уверенно пробормотал я, толком не понимая, что я там и кому обещаю. Ладно, какой дурак всерьёз воспринимает пьяные обещания в контексте общего сумасбродства остальных сотрапезников.
Тяжелое испытание болтовней на этом не завершилось: эр Август продолжал просвещать меня на тему того, как надо сражаться, с кем общаться, как думать и на кого смотреть. Все это меня изрядно утомляло. Не затумань мою голову вино, я ответил бы так, что мало не показалось. Слишком сильно чужой для меня старик пытается сделать что-то мне во благо. В чем подвох?
Но и полезные сведения так же дошли до моих ушей, хоть и вполсилы. Оказывается, через четыре месяца меня выпустят из каменной тюряги, именуемой “загоном”, погулять. Ну хоть на что-то есть надежда! А жалобы Штанцлера на свое слабое здоровье слушать мне лень.
Ещё интересной информацией оказался запрет на дуэль среди унаров под страхом лишения титула и ссылки в Сиби... Ой, опять расфантазировался на исторические темы. Разумеется, ссылка – это уже лично моя ремарка. Мне активно приседали на уши, что вызывать никого на поединок нельзя, будто я пытался. Будет нужно – без реверансов съезжу по морде обидчику, больно надо разводить политесы.
– О чем ты задумался, Дикон? – поинтересовался кансилльер добрым вкрадчивым голосом.
–
– Я тоже часто о нем вспоминаю. Прекрасный был человек! Давайте же выпьем за то, чтобы Ричард стал, как Эгмонт.
Опять пить? Я посмотрел на наполненный бокал с тоской, но все же осушил и его. Вино этих краев мне весьма нравилось. Не спиться бы... В голове стало еще более мутно, но каким-то образом я продолжал держаться на вершине сознания.
Эйвон с видом скорбящего уныло кромсал мясо, нагоняя тоску, Штанцлер же напротив, весь лучился позитивом и добротой, напрочь отбивая аппетит. Да и не добрым он выглядел, так, добреньким. Пожмёшь такому руку, а к вечеру – поминай, как звали, отпевать будут. Кансилльер натянуто шутил, а меня всё больше клонило в сон. Но гордо удалиться в цепкие объятия Морфея мне было явно не суждено, потому что зашел разговор об Алве. О нем я слышал, наверное, раз в четвертый, но был заинтригован.
– Догадаться, что сделает Рокэ Алва, нельзя...
– Рокэ Алва – чудовище, это так...
– Алва – враг и враг страшный...
Да Боже ж ты мой, страсти какие! Я даже поставил себе цель познакомиться с ним лично. Надо же спросить, чем он так отличился, что его поминают чаще, чем Мирабелла – Создателя.
– У нас не выходит веселого застолья, мои эры, – усмехнулся Штанцлер, словно не в силах спрятать уже подальше эту улыбку. – Слишком дурные времена.
Не выходит, ага. С чего бы это? Меньше ныть надо, товарищи... то есть, господа. Сказал бы это помягче, но язык заплетаться будет спьяну.
– Мы поторопились пять лет назад. И поэтому торопиться мы больше не будем, – похоже, Штанцлер перепил, ибо пошто так кричать-то, – мы будем ждать сколько угодно. И однажды Дорак допустит ошибку. Но Дикон, ты ничего не слышал. Мне пора, друзья мои, и последний кубок я хочу поднять за всех Людей Чести, за Талигойю и за ее истинного короля.
Слава Богу! Или как там его здесь... Создателю? Почему я до сих пор не уснул? Но вот, кансилльер с Эйвоном поднялись, а после них и я, с бокалом. Надо же, еще держусь на ногах...
– Над Олларией, нет, над Кабитэлой еще взовьется знамя Раканов. Ночь, какой бы длинной она ни была, кончится. За победу, мои эры! За победу!
Господи, мои уши завянут с минуты на минуту или он действительно удалится? Да! Он уходит! И счастье в этой жизни есть.
====== Глава 5. Как поступать в новое учебное заведение ======
Чтобы оказаться на территории старого аббатства, нам пришлось переехать через узкий ров. Аббатство? У нас это называется католическим монастырем, впрочем здесь есть другие религии. Олларианство, та самая, от одного названия которой бросало в дрожь, и эсператизм. Эта, последняя, кстати, тоже не радовала – Мирабелла прожужжала все уши в Надоре. Эсператизм то, эсператизм это... Впрочем, хватит пустых размышлений. Прежде, чем мы оказались на той стороне, какой-то мужчина в мундире гвардейца подошел к нам. Я слез и протянул ему письмо. Он посмотрел на него с каким-то праведным ужасом, крикнул невнятно чью-то фамилию. Вывалился еще один, недовольный и явно оторванный от сытной трапезы.