Сестра Ноя
Шрифт:
— Итак, вы разработали установку по зомбированию честных граждан! – вернул разговор в нужное русло Юра.
— Ага, да не одну! – кивнул Василий. – Но Господь нас остановил.
— С этого момента, пожалуйста, поподробнее.
— Сначала на испытаниях самой сильной установки умер начальник отдела. Потом стали один за одним сходить с ума и умирать испытуемые – солдатики. Потом в связи с нехваткой денег в стране прекратили финансирование нашей лаборатории. Мы с Колей стали безработными. Пытались устроиться на работу по специальности, но никто нас не брал. То есть сначала брали, а потом через неделю выгоняли, будто кто-то «сверху» давал приказ на увольнение. Кое-как устроились в строительную бригаду – тут
— Про Дивеево расскажи, – напомнил Юра.
— Да, да, в Дивеево мы отправились в паломничество в первый же праздник преподобного Серафима Саровского. Народу тогда приехало со всех краёв – не меньше миллиона! Это был по–настоящему великий праздник, когда все тебе улыбаются, и не важно кто ты и откуда – главное, свой, православный. Мы обнимались с украинцами, сербами, немцами, американцами, поляками и даже австралийцами – все братья и сестры, все нас любят, и мы их. Мы там остались и пожили еще неделю, уже в тишине – народ после воскресной литургии разъехался и стало безлюдно и спокойно. Признаться, появилось у нас желание остаться там навсегда. Мы уже познакомились с местными жителями, такими же как мы парнями, которых привлек батюшка Серафим, и даже приглядели себе жильё и работу. И остались бы, если бы не слово, данное Юре: помогать ему здесь, на заводе и в поселке.
— Не отклоняйся от темы, – сказал Юра. – А ты, Маша, прекрати чистоту этим грязнулям наводить и тоже слушай.
— Да я уже все убрала, только чай поставлю. – Маша успела за разговорами убрать со стола, перемыть посуду и заварила чай. – А ты, Васенька, рассказывай, я очень внимательно слушаю. Правда!
— Там, в Дивееве, у Троицкого собора похоронен иеромонах Владимир Шикин. Очень любили его, многим он помог, даже экзерсисом занимался, нечистых изгонял. Нас местные парни приучили каждый день прикладываться к кресту, что на его могилке. А однажды увидели мы там мужчину, примерно наших лет. Он долго стоял на коленях, обняв крест. Люди подойдут, он отодвинется, чтобы им не мешать, обхватит голову руками, стонет, зубами скрипит. Приложатся паломники к кресту, отойдут, он обратно обхватывает крест, затихает, успокаивается – видимо, получал ослабление мучений. Так он там двое суток и просидел в обнимку с крестом.
Василий съел кусок торта, запил чаем, протяжным мычанием похвалил хозяйку и продолжил:
— А на третий день видим: идёт навстречу бедолага. Спокойный такой, улыбается… Мы подошли к нему, познакомились, разговорились. Оказалось – наш коллега, научный работник, только специалист не по психотронике, а по отравляющим веществам. У него такая же история: коллеги сошли с ума, умерли, а он сам «заболел на голову». Сказал, что души отравленных им людей окружают его и мучают. Только в церкви он и получает послабление. Эти «голоса» на него приступами находят. Особенно терзали во время праздника батюшки Серафима. Но после того, как все разъехались, он сподобился причаститься и «голоса» отступили. Во всяком случае, когда он с нами говорил, производил впечатление совершенно здорового человека.
— Как страшно-то! – прошептала Маша. – Какой хрупкий все-таки человек!
— Вот, вот! Именно такой реакции от нас и добиваются супостаты, – сказал Василий. – Мы тут с батюшкой на эту тему говорили. Тоже, знаешь ли, в приступе страхования пришли к нему в келью и давай панику нагнетать с помощью научных терминов. А он, надо сказать, прошел войну разведчиком, потом восемь лет в лагерях за то, что в роту бой поднимал не с криком «за Родину, за Сталина», а со словами: «Ну, братья, с Богом!»
— Нашелся в роте боец, которого командир своим телом от пули заслонил, – вклинился Николай. – Дело в том, что от ротного пули отлетали. Он был защищен благодатью Божией. За всю войну лишь одно легкое ранение! Вот он и прикрывал солдатиков собственным телом. А тот Иудушка в благодарность «заявил» на своего спасителя.
— Да, батя у нас великий подвижник, – подтвердил Василий. – Смиренный, тихий, радостный, будто уже душой в раю проживает. А здесь, на земле лишь телом, как апостол Павел, «потому что это лучше для нас». Так вот, что он нам сказал. Во–первых, по слову Исаака Сирина, «знания противодействуют вере». Именно суетные знания, которые уводят человека от веры в слова Спасителя, что «ни один волос с головы человека не упадет без воли Божией». Во–вторых, как говорил мудрец Соломон, «нет ничего нового под луной» – и эти попытки поработить человека с помощью новейших технических или химических средств – всё тоже, старое как мир, соблазнение человека в раю змием: «преступи Божию заповедь и будешь как бог». Ничего нового! Что нам сказано в Библии?
— Ведь это книга, с помощью которой Бог–Слово истинным Своим словом говорит с человеком! – снова вклинился Николай.
— Верно, брат! – Кивнул Василий. – Нам сказано: «Если что и смертоносное выпьют, не повредит им» (Мк. 16, 18). Это касается и еды, и воды, и химических, и электронных воздействий. Мы обязаны ограждаться верой: «Не боящеся, – сказано, – ни единого страха» (1 Петр. 3, 6). Потому что эти страхи нагнетает враг. Это его тактика, это было всегда… А у нас один должен быть страх – Бога не оскорбить гордостью! Но этот страх Божий –«радостотворный», то есть, радость творит. Тебе враг предлагает пойти на грех, ты отклоняешь зло, сотворишь благую молитву – и вот тебе сразу и радость и, мир в душе!
— Как же нам повезло! – сказала Маша. – У нас есть Церковь – и это наша крепость.
— И больница, – вставил Николай и глянул на часы. – Однако, время, господа! Половина пятого!
— Да, – пробасил Юра, – встаем, благодарим и направляемся на всенощную в нашу поселковую крепость во имя Архистратига Михаила.
— Арсюш, – сказала Маша, взяв меня под руку, – еще раз: огромное тебе спасибо!
— За что, Машенька? – Я вспомнил, что она скоро улетит на другой край света, и меня как по сердцу резануло.
— За всё, – сказала она, поглаживая мою руку. – За эту поездку, за этих прекрасных людей, за то, что помог мне в Церковь войти, за твою верность… За всё.
Войдя в притвор храма, Василий с Николаем рухнули на колени, да так и остались «отрабатывать» епитимию до той минуты, когда священник смилуется и сам выйдет, пригласив зайти внутрь. Мы же с Машей и Юрием встали рядком и погрузились в невидимые волны благодатного света.
Вышли мы из храма уже на рассвете. От густой травы поднимался ароматный туман. Из густого облака появились сначала белый автомобиль, потом и его хозяин – Борис Станиславович. Он стоял, опершись на капот, руки сложил на груди, смотрел на нас исподлобья.
— Не, а что ты хочешь! – сказал Юрий. – Мы тебя не ждали. А что ж в храм не зашел?
— Куда мне, грешнику в рай ко святым! – пробурчал Борис. – Бабушка вас пригласила в гости. Слабеет она, хочет попрощаться.
— Ну уж только не сегодня, – протянул Юрий. – Как видишь, мы устали после бессонной ночи. Давай завтра, вечерком.
— Хорошо.
— Машину восстановили? – спросил Юра.
— Как видишь, – кивнул Борис. – Да еще масло поменяли.
— В качестве извинения и моральной компенсации… Какие люди, Боря!..