Сестры
Шрифт:
– Бабушка, это я. Да, я с работы. Мне нужно тебя кое о чем спросить. К нам приехал человек из России, он ищет родственников. Тебе знакома фамилия Кац? Да? А ты не помнишь, где они жили? Тогда я сейчас пришлю к тебе Леона Сергеева, ты помоги ему отыскать их дом, хорошо? Целую тебя.
Леон шел по тихой улочке к дому бабушки Магды. Его не покидало ощущение, что само провидение указывает ему дорогу. Одноэтажный каменный домик казался игрушечным, впрочем, как и весь городок. Дверь ему открыла сама хозяйка. Миловидная, сохранившая прекрасный цвет лица, она удивительно походила на русскую актрису Рину Зеленую.
– Здравствуйте, пани Зося.
– Добрый день, пан Леон. Проходите.
– А их сын?
– И его тоже, не щадили даже детей. Я отведу вас к этому дому, а потом мы зайдем в соседний, там живет пани Рыльска, ей сто один год, но она сохранила ясную память и, думаю, может рассказать вам о семье доктора много интересного.
Пани Рыльска, щурясь подслеповатыми глазами, слушала Леона. По выражению ее лица он никак не мог понять, верит ли она ему, или нет. Старушка бойко говорила по – русски, слегка коверкая трудно произносимые слова. Леон чувствовал, что чем – то он ей не нравится, и не мог понять, какую ошибку он допустил. Пани Рыльска молча, не перебивая, выслушала его рассказ о том, как он от старого адвоката узнал о существовании завещания, как в музее обнаружил портрет своей прабабушки и догадался о своем происхождении.
– А вы читали завещание, молодой человек?
Леон насторожился. Ох, не зря старушка задала этот вопрос. Интуитивно он чувствовал, что не нужно говорить о наследстве, лучше сделать вид, что им двигает только одно желание, найти родственников, собрать их всех вместе.
– Нет. Оно не сохранилось. Яков Семенович пересказал мне его своими словами. Я понял только, что прадед очень хотел, чтобы у каждой сестры была хоть одна вещь, часть целого, которое позволит доказать, что ее потомки принадлежат именно к этой фамилии. Поэтому он и роздал пять предметов гарнитура сестрам. Я хочу выполнить его волю и найти всех родных.
Леон достал из кейса документы, которые привез с собой. Лицо старой пани разгладилось, из глаз пропала настороженность и она, уже более доброжелательно, посмотрела на Леона.
– Мы с Зоей были близкими подругами, от Зои я знаю всю историю ваших предков. Последний раз Зоя была в России в семнадцатом году, летом, ездила на похороны отца. Вот тогда она и привезла рубиновое колье. Зоя очень переживала, что ее сестры отказались уехать с ней к нам, в Хойну. Она боялась, что люди, которые устроили у вас в стране этот бунт, не пощадят их. Ваш прадед был известным человеком. Волновалась она и из – за вашей бабушки, Антонины. Когда они прощались, та призналась ей, что ждет ребенка. После переворота в России, связь с сестрами была утеряна окончательно. Я не просто так вам задала вопрос о завещании. Зоя рассказала мне об условии, по которому можно получить свою часть наследства. Они с Михаилом даже пользовались процентами со своего капитала после того, как у них появился сын Данечка. Зоя родила его в сорок лет, когда они с Мишей уже потеряли надежду на то, что у них будут дети. В сорок первом году ему исполнилось девять лет. Его увезли в один день с родителями, я была в это время на станции и видела, как Зою с Мишей загнали в один вагон, а Даню отвели куда – то в конец состава. О дальнейшей их судьбе я не знаю.
– Яков Семенович рассказывал мне, что он встретил Михаила в Дахау, им даже удалось попасть в один барак. Михаил умер незадолго до освобождения. О Зое они ничего не знали.
– Вот значит, как погибли Зоя с Мишей!
Старая женщина закрыла глаза и молча просидела так несколько минут. Леону даже показалось, что она заснула. Он тихо сидел, рассматривая комнату. Все
– Леон, возьмите шкатулку с комода и подайте ее мне.
Старушка сняла с шеи маленький ключик и щелкнула замком. Она протянула Леону небольшую бархатную коробочку, пачку старых пожелтевших конвертов и две фотографии. На одной из них маленький мальчик с кудрявыми волосами стоял перед пюпитром со скрипкой в руках. Тонкие пальцы держали смычок, щекой он прижимал инструмент к плечу. Между указательным и средним пальцем виднелась большая темная родинка овальной формы.
– Вот, возьмите. Это то самое колье, принадлежавшее Зое. А здесь письма от вашей бабушки из Франции и от ее сестры из Петрограда. На этом снимке – Зоя и Михаил, прямо перед войной. А это Данечка. Чудный, ласковый ребенок, радость для матери с отцом. И очень талантливый скрипач. Его так и забрали, вместе со скрипочкой.
Леон почувствовал, как от радости у него закружилась голова. Он сделал это. Начало положено. Вот оно, спасение. Теперь все будет хорошо, вот с этого момента. Все сомнения прочь. Наверняка его Ангел – Хранитель решил, что настала пора ему помочь. Это знак свыше. Если получилось самое трудное, почти безнадежное, то остальное пойдет, как по маслу. Конечно, судьба у бабкиной сестры и ее семьи незавидная, но это их судьба. Время такое было, непонятно вообще, как таким божьим одуванчикам, как эта пани Рыльска, удалось уцелеть в этой мясорубке. Он даже испытал что-то вроде жалости. А потом пришло удовлетворение, что наследников больше нет.
Лежа на верхней полке в купе поезда, он думал о том, с чего начать поиски в России. На письмах от Анастасии стоял питерский адрес. На сегодняшний день это единственная зацепка. С возвращением домой придется повременить. Он едет в Питер.
Глава 10
2004 г. Санкт – Петербург
Санкт– Петербург встретил Леона проливным дождем. Частные извозчики, тусующиеся около вокзала, наперебой предлагали доставить гостей северной столицы в любой конец города. К Леону подскочил кругленький толстячок с раскрытым над головой зонтиком. Чувствуя себя барином, Леон молча пошел за таксистом к его машине. Старые Жигули неопределенного цвета жалобно скрипнули под весом хозяина.
– Куда поедем?
– В гостиницу, с умеренными ценами.
Деньги у Леона были. Дохлый, финансировавший поездку, как ни странно, не поскупился. Но Леон не планировал заранее визит в Питер, поэтому решил лишнее не тратить. Деньги могли понадобиться для того, чтобы добыть нужную информацию.
Из кармана куртки послышались звуки «Владимирского централа». Леон поморщился. Сотовый дал ему Дохлый, видимо, чтобы Леон всегда чувствовал себя «на поводке».
– Да, слушаю.
– Ты где? Должен уже вернуться в родной город.