Сестры
Шрифт:
– Елена Владимировна, а вы не пытались найти завещание, например, в архивах Оренбурга?
– Конечно, мы даже узнали фамилию поверенного, который занимался делами семьи Печенкиных. Кац Семен Яковлевич. Он жил в соседнем имении, но оно сгорело одновременно с нашим. Что стало с самим Кацем и его семьей, не известно. Старшая из сестер, Зоя, которая жила в Польше, носила фамилию Кац. Мы собирались поехать в Хойну с мужем, но пока не получилось.
– Но вы собираетесь туда поехать?
– Да, обязательно, – ответил
– Что вас задержало?
– Эта история с моей «дочерью».
Ляля и Соколов переглянулись. Борин понял, что мир в этой, симпатичной ему семье, еще не восстановлен окончательно. Но оба пытаются сделать все, чтобы опять начать доверять друг другу. Отказавшись от предложенного Соколовым ужина, он попрощался с ними и отправился в гости к Анне Анфимовой.
Борин сидел в кресле и пытался удобно устроить ноги. Он терпеть не мог этих низких новомодных кресел с чересчур мягкими подушками, которые жарко обнимали тело жертвы, рискнувшей на них присесть. Кроме того, его длинные ноги оказывались чуть не выше головы. Сама хозяйка, устроившись напротив в точно таком же кресле, видимо, чувствовала себя прекрасно.
– Анна Андреевна, что вам известно о завещании вашего деда?
– Только то, что оно существует. И то, что там хитрое условие для получения наследства.
– То есть, вы сами его не читали.
– Я – нет.
– Вы с кем-нибудь обсуждали эту тему?
– С дочерью, с сестрой, да и остальными родными. В нашей семье только об этом и говорят в последнее время. Да, совсем забыла! У нас появился еще один родственник.
Борин насторожился. Об этом он слышал впервые.
– Расскажите подробнее, пожалуйста.
– В воскресенье, уже вечером, ко мне пришел человек и назвался моим племянником.
– И вы его так просто пустили в дом?
– Почему нет? На входе он предъявил паспорт, его данные записал по моей просьбе охранник.
– Хорошо. Что он вам о себе рассказал?
– Не так уж много. Его имя – Леон Михайлович Сергеев. Он внук Антонины Печенкиной, одной из пяти сестер, вы, наверное, уже слышали о них?
– Да, а что он хотел?
– Познакомиться. Он сказал, что недавно был у моей сестры Валентины, показал мне серьги, которые она ему отдала на время.
– Зачем?
– Он хотел собрать нас, потомков, всех вместе.
– И вы ему поверили?
– Да, он привез из Польши колье, принадлежавшее Зое и браслет, который хранился у него в семье. Кроме этого, старые документы его бабушки.
– Да, убедительно. Он оставил вам свой телефон?
– Телефон? – Анна растерянно пожала плечами, – я и не подумала спросить, он сказал, что мы скоро соберемся все вместе. После его ухода я пыталась набрать номер Валентины, но там никто не брал трубку.
– А почему вы не рассказали об этом
– Кому?
– Нашему сотруднику, например. И дочери.
– Не знаю. Забыла, наверное.
– Что он еще о себе говорил?
– Он из Оренбурга, живет с матерью.
– А адрес, конечно, он вам не сообщил?
– Нет. Но охранник, возможно, списал с паспорта и прописку.
– Да, конечно, я с ним поговорю. Хорошо, Анна Андреевна. Если вдруг он объявится, вот вам мои телефоны, служебный и сотовый, сразу позвоните мне.
– Он, скорее всего, пойдет к Ляле, потому что спрашивал меня о ней.
– Предупредите ее, пожалуйста.
– Да, конечно.
– До свидания.
Борин с облегчением выбрался из кресла, хрустнув всеми суставами затекших ног. «Черт, больно как», – подумал он, идя за хозяйкой ко входной двери.
– Борин, ну отпусти меня, а то останешься голодным.
Даша пыталась вырваться из цепких объятий Борина, который сгреб ее в охапку, как только она открыла дверь.
– Я жутко голодный, – прорычал Борин, легонько покусывая Дашу за мочку уха.
– Боюсь тебя разочаровать, но на ужин жаркое из барашка, а не Дашка.
Борин отпустил свою жертву и скинул с уставших ног ботинки. С громким стуком они разлетелись к противоположным стенкам прихожей.
– Борин, какой ты нецивилизованный! Какая помойка дала тебе столь высокое воспитание?
– Между прочим, чтоб ты знала, я учился в Академии МВД. Так что с определениями поосторожней!
– Ладно, иди мой руки, академик, и, чтоб все бациллы смыл!
– Посвежевший после душа, с мокрыми волосами, прилипшими к вискам, Борин босиком притопал на кухню.
– А тапки где посеял? Простудишься, пол крашеный.
Борин пошевелил голыми пятками.
– Интересно, все врачихи такие зануды, или только мне такая досталась?
Даша, весело рассмеявшись, поставила перед ним тарелку с дымящимся мясом и уселась напротив.
– Леня, я тут кое – что вспомнила. Вернее, я это хотела тебе рассказать еще в первый день, ну когда ты меня допрашивал после убийства. Я в тот день видела недалеко от дома Лялю, племянницу Валентины Николаевны. Она шла от дома, уже заворачивала за угол, на Дворянскую. Я ее окликнула, но она не услышала.
– А, может быть, ты обозналась?
– Нет, она была в желтом плаще, он очень приметный, цвет такой яркий, глаза режет. Лялька его часто в дождь надевала. Я хотела прежде, чем тебе сказать, у нее спросить, зачем она приходила к Валентине Николаевне, но потом тут взрыв, похороны, просто забыла.
– Интересно. Я сегодня был у нее, она ничего мне не сказала про этот визит.
– Позвони ей, спроси. Хочешь, я сама?
– Не нужно пока. Я потом сам разберусь.
– А к ее матери ты ходил?