Сестры
Шрифт:
— Я уже исправилась! — оскорбленным тоном заявила Кэнди. — Кстати, если мы будем жить вместе, нам потребуется прислуга. Я не намерена делать уборку в доме.
— Фу-ты! Еще и прислуга в доме… есть над чем призадуматься, — усмехнулась Энни. — Ладно, я дам вам знать, — высокомерно заявила она, становясь похожей на себя прежнюю.
— Да уж, пожалуйста, — сказала Сабрина и, поцеловав ее, вышла из комнаты. Кэнди следовала за ней по пятам. Оглянувшись через плечо, старшая сестра подмигнула ей, а Кэнди в ответ победоносно подняла вверх большие пальцы. Энни будет жить с ними. Куда она денется?
Глава 12
Психоаналитик
Психоаналитик заверила Сабрину, что у ее сестры не наблюдается суицидальных наклонностей и что ее депрессия вполне объяснима после такого рода физической и психической травмы. Ей пришлось выдержать удар двойной силы. Как и хирург, психоаналитик настоятельно рекомендовала, чтобы Энни присоединилась к реабилитационной программе для людей, потерявших зрение. В целом состояние Энни было удовлетворительным, и Сабрина обрадовалась этому.
Эта встреча оказалась особенно интересной для Энни, которая пришла в ярость, когда доктор Стейнберг, войдя в палату, представилась. Узнав, что ее пригласила Сабрина, Энни сначала отказалась разговаривать и заявила, что не нуждается в помощи и со всеми трудностями справится сама.
— Я не спорю, — сказала в ответ Эллен. — Но поговорить-то об этом можно. — Энни возмущенно заметила, что ей не понять ее переживаний и что она не знает, каково быть слепой. — Ошибаетесь, я это хорошо знаю, — спокойно заявила доктор Стейнберг. — Я сама слепая. Ослепла в результате дорожно-транспортного происшествия, подобного тому, в каком побывали вы, сразу же после окончания медицинского колледжа. Это случилось почти двадцать четыре года назад. После этого я пережила очень трудный период. Я решила бросить медицину. Готовилась стать хирургом, так что мою карьеру можно было считать несостоявшейся. Кому нужны слепые хирурги! — Энни слушала ее как завороженная. — А я была уверена, что никакая другая специальность меня не может заинтересовать. О психиатрии и думать не хотела. Большой интерес возиться с лунатиками и невротиками. Мне хотелось стать кардиохирургом — это весьма престижно. В итоге, я пару лет просидела дома, дулась на весь мир и доводила до безумия свою семью. Стала пить, что еще более усложняло ситуацию. Брат, в конце концов, не выдержал и, обозвав меня кретинкой, сказал, что все сыты по горло моей жалостью к самой себе. Не лучше ли мне найти работу и перестать наказывать всех окружающих за то, что со мной произошло?
Я не умела делать ничего. Ничему не училась, кроме медицины. Стала работать в «неотложке», отвечая на звонки, а потом по счастливой случайности получила работу на горячей линии для людей, склонных к самоубийству. Мне это показалось интересным, и я заинтересовалась психиатрией. Вернулась в колледж и стала изучать психиатрию. А конец истории таков: в колледже встретилась со своим будущим мужем — молодым профессором. Мы поженились, и сейчас у нас четверо детей. Я обычно не говорю так много о себе. Я здесь, чтобы поговорить о вас, Энни. Но мне показалось, что история моей жизни может помочь вам. Меня сбил на дороге пьяный водитель. Его на два года посадили в тюрьму. А я осталась слепой на всю жизнь. Однако у этой печальной ситуации есть и другая сторона: я приобрела специальность, которую люблю, вышла замуж за великолепного человека и имею четверых потрясающих ребятишек.
— Как вам удалось сделать все это? — спросила потрясенная Энни. Она и представить себе не могла такого в своей жизни. Энни чувствовала себя обреченной на страдания и не ждала от жизни ничего хорошего.
— Человек учится, приобретает новые навыки. Иногда падает лицом в грязь, что может случиться с любым — и со слепым, и со зрячим. Совершает ошибки. Иногда случаются разочарования — как и у тех, кто видит. В конце концов, между зрячими и слепыми не такая уж большая разница. Человек делает то, что должен делать. Но давайте поговорим о вас. Что вы чувствуете сейчас?
— Мне страшно, — сказала Энни тоном маленькой девочки, и из глаз ее хлынули слезы. — Мне не хватает мамы. Мне все кажется, что это я виновата в ее гибели. Но я не могла схватиться за руль. У меня не было времени, — страдальчески произнесла она.
— Судя по всему, вы едва ли смогли бы сделать это. Прежде чем прийти, я прочла отчет о том дорожно-транспортном происшествии.
— Как же вы смогли? — спросила Энни.
— Перевела его на шрифт Брайля. Это довольно просто сделать. Свои отчеты я печатаю на Брайле, а моя секретарша перепечатывает их для зрячих.
Они беседовали больше часа, потом доктор Стейнберг ушла, пообещав прийти еще, если Энни захочет.
— С удовольствием, — тихо сказала Энни. Кстати, она рассказала Эллен о планах Сабрины и Кэнди насчет совместного проживания.
— А вы сами что хотите делать? — спросила ее доктор Стейнберг, и Энни ответила, что не хочет быть для сестер обузой. — Так не будьте. Поступите в школу. Научитесь всему, что необходимо знать, чтобы быть независимой.
— Наверное, именно так поступили вы сами?
— Верно. Но сначала я попусту потратила массу времени, жалея себя. А вам не надо этого делать, Энни. Судя по всему, у вас хорошая семья. У меня тоже. Но я долго вымещала на них свою боль и страдания. Надеюсь, вы не станете этого делать. Пустая трата времени. Если вы будете делать то, что нужно, вы снова почувствуете вкус к жизни. Вы можете делать почти все, что могут зрячие, кроме, пожалуй, просмотра кинофильмов.
— Я больше не могу писать картины, — печально проговорила Энни. — А только этим я и хотела заниматься.
— Я тоже не смогла стать хирургом. Но психиатрия мне теперь даже больше нравится. Думаю, и в искусстве имеется много такого, что вы могли бы делать. У вас наверняка есть таланты, о существовании которых вы не подозреваете. Важно их выявить. Кое-что мне подсказывает, что вы с этим справитесь. У вас вся жизнь впереди и множество новых дорог, по которым вы можете попытаться пойти.
Энни долго молчала, обдумывая сказанное. Несколько минут спустя доктор Стейнберг поднялась на ноги, чтобы уйти. Энни слышала, как ее трость ощупывала пол.