Север помнит
Шрифт:
– Услуга? – Коннингтон вскочил на ноги, заставив закаленных в битвах наемников поспешно отступить. Я медленно превращаюсь в камень. Хуже уже не будет. Он ждал, что его просто выбросят за борт, так что это известие вселило в него надежду. – Принц желает примириться?
Сержант замялся.
– Это вас не касается, - наконец ответил он. – Ему сообщили, что есть некое дело, выполнив которое, он сможет приблизиться к трону, и для этого ему нужны вы. Или вы пойдете добровольно, или нам придется применить силу.
– Применить силу? – Лорд Джон рассмеялся. Смех получился тонкий и надтреснутый, очень похожий на хохот Эйериса, и Коннингтон содрогнулся. Ему почудилось, будто он смотрит в длинный темный
– Вы не желаете подчиниться? – Воины напряглись, еще немного – и они схватятся за мечи.
– Я этого не говорил. – Коннингтон подставил запястья. – Если своей жизнью или своей смертью я могу доказать принцу, что остаюсь его верным слугой, я готов.
Наемники обменялись недоверчивыми взглядами, но наконец сержант шагнул вперед и надел на Коннингтона кандалы. Лорд Джон ожидал этого, но теперь его посетило неприятное предчувствие, что услуга, которая от него требуется, связана именно со смертью. Что ж, хорошо. Он и так задолжал богу смерти. Мой долг будет уплачен с процентами.
Его вывели из каюты на палубу и усадили в шлюпку. Цепи неприятно звенели. Наемники сели на весла, а Коннингтон, запрокинув голову, глядел на мрачный темный Драконий Камень, испускающий из тысяч отверстий зловонные струи серного пара, идущие из самого его сердца. Лорд Джон много раз был здесь с Рейегаром, бродил с ним по коридорам, залам и огромным гудящим башням, сидел в саду и болтал о всяких пустяках. Это было еще до того, как безумие короля тяжкой ношей легло на плечи его приближенных. Неплохое место, чтобы встретить смерть. Во всяком случае, не хуже любого другого. Может быть, меня сожгут и развеют пепел по ветру, подумал Коннингтон. Скорее всего, оставят гнить где-нибудь в пещере.
Лодка направлялась как раз в одну из таких пещер, выточенных волнами в вулканической породе. Они вошли в темный проход, слабо подсвеченный факелами, и приблизились к россыпи мокрых камней, за которыми открывался подземный тоннель. Шлюпка ткнулась в берег, и Золотые Мечи заставили Коннингтона сойти на сушу, по-прежнему стараясь как можно реже прикасаться к нему. Один из наемников отпер решетку, и они вошли в гулкий лабиринт переходов. Коннингтон мог бы пройти по нему с закрытыми глазами, но на этот раз он решил оставить их открытыми. Он ничего не боялся, понимая, что никто не в силах сделать ему хуже, чем он может сделать себе сам, и это, как ни странно, придавало ему бодрости. Он не надеялся на то, что Эйегон его простит, и не думал о собственной гибели. Он вообще ни о чем не думал.
Наконец они добрались до подъемной решетки. Коннингтон узнал этот путь – он вел в Великий чертог. Его посетила внезапная догадка, и впервые с тех пор, как Эйегон покинул его, он ощутил укол страха. Коннингтон задумался, почему ему так не хотелось плыть в этот мрачный замок, полный каменных чудовищ и сокровенных тайн. Он вспомнил слова Эйегона, когда тот отдал приказ отправляться сюда. Мы должны создать собственных драконов, если моя тетка не придет со своими.
«Это честь для меня», - сказал себе Коннингтон. Красные жрецы Рглора утверждали, что королевская кровь может пробудить каменных драконов. Конечно, он не король, но раз они каменные… а в его теле живет болезнь, которая может погасить даже пламя, на долгие века заточить его в камень… серая хворь… Неужели это она превратила чудищ Драконьего Камня в статуи? Огонь не может разрушить камень.
Боги милостивые. Коннингтон все понял. Эйегон хочет принести меня в жертву. Обменять мою жизнь на одного дракона. Но как принцу в голову пришла сама мысль об этом и откуда он узнал подробности? Может, в нем говорит всего лишь пустая гордость,
Здесь что-то не так, и Коннингтон с каждым шагом все больше укреплялся в этой мысли. Охранники ввели его в большой мрачный зал. Несколько наемников ждали на помосте в дальнем конце чертога. Лорд Джон пригляделся, и его худшие подозрения подтвердились. Его охватило нечто похожее на безумие – или на прозрение.
– ТЫ!
Его хриплый возглас эхом разнесся по залу, блуждая среди темных колонн. Коннингтон вырвался из рук стражников и метнулся вперед, движимый яростью и гневом. Его единственным желанием было подобраться как можно ближе, обмотать цепи вокруг мягкого лживого горла евнуха и выдавить из него жизнь.
– Ты, - снова выдохнул он. – Мне следовало догадаться с самого начала.
Варис как будто не заметил, что на него надвигается закованный в цепи пораженный серой хворью разъяренный безумец, явно намеревающийся прикончить его.
– Милорд Коннингтон, как я рад снова встретить вас, - с вежливым равнодушием произнес евнух.
– Закрой рот. – Краем глаза Коннингтон увидел принца Эйегона и Арианну Мартелл, потрясенных его неожиданным появлением. Пусть смотрят. Пусть слышат. Пусть наконец-то откроют уши. – Отлично сработано. Просто замечательно. Ты все это время дурачил меня. Вы с этим твоим дружком, проклятым торговцем сыром, небось, хихикали в кулак надо мной. Еще бы, вам ловко удавалось дергать за ниточки, а я плясал, словно ярмарочный паяц, под вашу дудку. Они были правы. Все они были правы. Сир Лорас Тирелл спросил меня в Штормовом Пределе, знаю ли я, с кем связался, но я не слушал. Ауран Уотерс спросил меня в Бобровом Утесе, неужели я думаю, что Золотые Мечи служат задаром. А он! – Лорд Джон ткнул кулаком в принца – мальчика – подделку. – Даже он догадался. Это он сказал мне, кто ты на самом деле!
Варис удивленно взглянул на него.
– Милорд, вы не в себе.
– Нет! – взревел Коннингтон, резко оттолкнув от себя человека, который попытался задержать его. – Со мной все в порядке! И ты, и Иллирио, вы оба - Блэкфайры. Золотые Мечи – Блэкфайры. И Эйегон тоже. Это все объясняет. Все объясняет. Вот почему ты не укрыл Дейенерис и Визериса Таргариенов. Вот почему ты дал ей драконьи яйца - ты боялся, что иначе они не вылупятся! Вот почему ты хотел выдать ее за Эйегона – чтобы подтвердить его право на трон. Ты лжец, мастер менять лица, заставлять людей видеть то, что им хочется. Все это время ты водил меня за нос, - тяжело дыша, произнес он. – Ты подсунул мне бастарда Иллирио Мопатиса и вел сладкие речи о престоле.
Эйегон потрясенно переводил взгляд со своего изгнанного приемного отца на евнуха.
– Лорд Варис… как это понимать?
– Никак, мой принц, - успокоил его Варис. Если евнух и был захвачен врасплох предъявленными обвинениями, это никак не отразилось на его пухлом лице. – Сами видите, лорд Коннингтон безумен. Разумеется, это только подтверждает ваше решение.
– Твое решение! – Коннингтону все стало ясно. – Это ты его надоумил! Это ты все подстроил! Мальчик – сын магистра Иллирио и его покойной жены Серры, голубоглазой и светловолосой лиссенийской шлюхи, которую он так сильно любил, что сохранил ее руки на память! Настоящий Эйегон Таргариен мертв. Мертв. Он умер, когда Грегор Клиган размозжил его голову об стену и изнасиловал его мать Элию! И тебе почти удалось убедить всех в том, что он воскрес. Это твой величайший обман, твое величайшее притворство. Я прав?