Север помнит
Шрифт:
Варис покачал головой, печально улыбаясь.
– Каждое ваше слово – измена, милорд. Горе и болезнь помутили ваш разум, и все, в чем вы так уверенно обвиняете меня, - всего лишь прискорбное заблуждение. Вы…
– Как это понимать? – нервно повторил Эйегон. Если евнух не обратил на слова Коннингтона внимания, то принц – самозванец – воспринял их всерьез, и ему явно не понравилось то, что он услышал. – Что он говорит про Иллирио Мопатиса и лиссенийскую шлюху?
– Твои родители, мальчик, - обратился к нему Коннингтон. – Твои настоящие родители. Они обманули тебя так же, как и меня. Тебя зовут Эйегон, но ты не от крови Рейегара Таргариена и Элии Мартелл. Ты – Блэкфайр. Подделка. Как
Эйегон побелел как мел.
– Нет, - прошептал он. – Вы ошибаетесь. Лорд Варис…
– Лорда Вариса не существует. Есть только ядовитая гадина. Но я люблю тебя. Даже сейчас я люблю тебя. – В голосе Коннингтона звучала тоска. – Ты не принц, не Таргариен, но ты все равно мой сын. Пойдем. Пойдем со мной, забудем про игру престолов. Мы снова станем Грифом и Юным Грифом, наемниками, воинами. Найдем свою судьбу в Тироше, в Мире, а может, еще дальше на востоке, у берегов Яшмового моря или в сияющих песках Соториоса. Будем бродить по огромному миру и никогда, никогда не вернемся в Вестерос.
Бледное лицо Эйегона пошло красными пятнами, будто его ударили.
– Вы лжете.
– Разумеется, он лжет. – Тем не менее веселье покинуло лицо Вариса. Евнух поджал губы. – Что ж, лорд Коннингтон, давайте чисто умозрительно рассмотрим этот вопрос и предположим, что в ваших диких обвинениях есть зерно правды. Допустим, Эйегон – самозванец, и что с того? Мальчика с самого рождения готовили к тому, что он станет королем. По внешности, талантам и характеру он такой же Таргариен, как и сам Эйегон Завоеватель. Он изучал языки, историю, религию, обучался владению мечом, стратегии и тактике, и даже теперь сталкивается с трудным выбором, который приходится делать всякому, кто носит корону. Этот мальчик, несмотря на юношескую пылкость и страстную натуру, может стать великим человеком. Одним словом, он способен наилучшим образом послужить Семи Королевствам. Я повторяю свой вопрос, лорд Коннингтон. Что с того?
– Это ваше величайшее достижение, - еле слышно произнес Коннингтон. – Вы создали идеального короля, но лорды Вестероса отвергли бы его из-за недостаточно благородного происхождения. Вы решили подшутить над ними за то, что они так жадно рвутся к власти, в то время как зима и еще более страшное зло грозят уничтожить всех нас. Последний обман опытного лжеца, прежде чем он сбежит через заднюю дверь и исчезнет бесследно.
Варис с довольным видом улыбнулся.
– У вас несомненный дар красноречия, милорд. Возможно, вам стоило поступить не к Золотым Мечам, а к странствующим актерам. Давайте вспомним навязшие в зубах вирши, которые так милы Ланнистерам. Если когти есть у любого льва – что у алого, что у златого, то пламя есть у любого дракона – что у красного, что у черного.
– Вот вы и признались!
– Я ни в чем не признаюсь. Вы сами придумали эту небылицу, порожденную вашим больным воображением. – Варис пожал плечами и перевел взгляд на Эйегона. – Я полагаю, ваш приказ еще в силе, ваше величество?
– Сжечь меня заживо? – выпалил Коннингтон. – Он этот приказ имеет в виду?
В темно-синих глазах Эйегона плескалось страдание.
– Это единственный способ.
– Вот именно, - вставил Варис, будто речь шла о погоде. – Единственный. Я уже говорил вам – разве можно считать злодейством казнь одного изменника, бредящего о бастардах, шлюхах и лжи, если благодаря этому вы можете пробудить дракона и тем самым спасете целое королевство? Возможно, я покажусь вам жестоким, вашего величество, но у меня есть веская причина. Разве я стал бы прибегать к колдовству, которое всегда ненавидел, если бы цена бездействия не была столь высока?
Эйегон, казалось, поколебался.
– Он сказал, что вы хотели сделать из меня идеального короля. Скоморошьего дракона. Одурачить весь Вестерос. Разве вам так важен законный наследник, лорд Варис? Я никогда вам не доверял, и если мне предстоит совершить по вашему наущению этот безумный поступок, я должен быть уверен. Если лорд Коннингтон неправ, объясните, почему.
– Что бы я ни сказал, это вас не убедит. – Варис вновь пожал плечами. – Только пламя скажет правду. Если вы сможете пробудить из мертвого камня живого дракона, тогда вы достигнете того, чего не смогли достичь самые прославленные из ваших предков. Сожгите его, - он указал на Коннингтона. – Серая хворь в его крови превратится из камня в огонь, то же самое произойдет и с драконом.
– Только с одним драконом?
Евнух снова загадочно улыбнулся.
– Только смертью можно заплатить за жизнь, ваше величество. Если вы хотите пробудить еще одно чудовище, вам придется убить еще одного человека.
– Нет! – Сжав кулаки, Эйегон повернулся к Арианне, словно ища ее поддержки, но дорнийская принцесса лишь в ужасе смотрела на него. Коннингтон не мог понять, поверила ли она его словам, что мальчик – самозванец, или она вместе с Варисом считает, что он сошел с ума. – Вы своими уловками вводите меня в смертный…
– Вам нужен престол или нет, милорд? – спросил Варис низким мрачным голосом, совсем не похожим на его обычное раболепное и жеманное щебетание. – Мне казалось, вы уже приняли решение.
Принц – нет, не принц, напомнил себе Коннингтон, - казалось, словно попал между двух огней. Наконец, сжав губы в тонкую белую линию, он утвердительно кивнул.
Тут же к Коннингтону подошли Золотые Мечи, словно все это время ожидавшие сигнала, подтащили его к ближайшей колонне и крепко привязали. Ну еще бы. Блэкфайры веками мечтали захватить трон, и я едва не разрушил их планы. Неудивительно, что они так верны Эйегону. Сколько из них знали правду, сколько правды они знали? Эйерис сжег бы меня заживо, если бы я не покинул Вестерос после битвы в Каменной Септе. Лорд Джон вспомнил историю о гибели Рикарда и Брандона Старков. Я не стану молить о пощаде. Я не стану кричать.
Арианна шевельнулась, словно собираясь, что-то сказать, но передумала. Один из сержантов зажег факел. Коннингтон бесстрастно наблюдал за ним. Они что, ждут, что я сломаюсь и откажусь от своих слов? «Мне следовало ожидать, что так случится», - мрачно подумал он. Скоро мы встретимся, мой серебряный принц. Молю, не гневайтесь на меня за мою слабость. За мою глупость.
Воин с факелом приблизился, медленно, неторопливо, словно палач, готовящий топор для удара. Без хвороста и масла мне долго придется умирать. Смерть от огня ужасна. Но Коннингтон не мог отвести взгляда от факела, завороженный красотой пламени. Никто не сможет сказать, что под конец я струсил. Пусть я сгорю. Пусть план Вариса провалится. Пусть…
И в этот миг принц Эйегон сломался.
– НЕТ! – Он стремглав сбежал с помоста, оттолкнув наемника с такой силой, что тот едва не упал. Факел выпал из его руки и погас. На бинтах, которыми была обвязана голова Эйегона, проступила свежая кровь. В лице принца не было ни кровинки, он выглядел словно надгробная статуя; казалось, он вот-вот потеряет сознание, но это его не остановило. Не обращая внимания ни на изувеченную почерневшую руку Коннингтона, ни на Вариса, юноша трясущимися пальцами развязал веревки, освободил своего названого отца и порывисто обнял его. – Нет! Нет! НЕТ!