Север против Юга
Шрифт:
Алиса решила идти не обычною дорогой вдоль реки, а напрямик — через луга, прямо на зарево пожара, поднимавшееся над горящими негритянскими хижинами; так им удалось добраться до парка.
Тут силы окончательно покинули несчастную женщину, и она снова упала на землю, подле Алисы, которая и сама едва держалась на ногах.
Осада дома была уже в это время снята, и милиция ушла из парка, а за ней и толпа грабителей, ее сопровождавшая. Не слыша больше криков и выстрелов, Алиса решила, что Касл-Хаус взят мятежниками и все его защитники погибли. Отчаяние овладело ею, она застонала, призывая на помощь отца, и упала на землю.
Этот-то крик и услыхали Джемс Бербанк и его друзья. Они выбежали в парк, нашли обеих несчастных женщин и узнали обо всем, что случилось в бухте Марино.
Шайка
Вот что рассказала Алиса прерывающимся от рыданий голосом. Вот что услыхала, придя в себя, горько плачущая миссис Бербанк. Вот что узнали Джемс Бербанк, Стэннард, Пэрри и их товарищи. Бедная малютка похищена и неизвестно куда увезена злейшим врагом своего отца! Что могло быть ужаснее и какие еще жесточайшие горести ждали в будущем эту семью?
Это известие поразило всех словно ударом обуха.
Миссис Бербанк отнесли в ее комнату и уложили в постель. При ней осталась Алиса.
Джемс Бербанк и его друзья, сидя внизу в холле, обсуждали, что им предпринять для освобождения Зермы и Ди из рук Тексара. Да, несомненно, преданная мулатка не щадя себя будет до последней капли крови бороться за спасение ребенка! Но ведь она пленница негодяя, обуреваемого жаждой мести, и может поплатиться жизнью за показания, которые дала против него на суде. И Бербанк винил себя в том, что велел жене и дочери уходить из Касл-Хауса, не обеспечив им вполне безопасного пути. Случайно ли оказался Тексар близ выхода из туннеля? Конечно, нет; наверное, он как-то узнал о существовании в Касл-Хаусе подземного хода и принял меры на тот случай, если осажденные решат покинуть дом, воспользовавшись этим тайным выходом. Он привел с собой на правый берег реки свою шайку, прорвавшуюся за ограду парка, и, заставив Бербанка с семьей укрыться в стенах дома, сам с несколькими соучастниками отправился, вероятно, в бухту Марино. Там он напал неожиданно на двух негров-гребцов, охранявших лодку, и велел их прикончить; криков несчастных никто не услышал — их заглушала стрельба и вопли осаждающих. Затем испанец стал терпеливо ждать. Когда из подземного хода вышли Зерма и Ди, Тексар, вероятно, подумал, что миссис Бербанк, ее муж и их друзья еще не покинули Касл-Хаус, и, решив ограничиться хоть этой добычей, похитил ребенка и мулатку, спрятав обеих пленниц в таком месте, где их невозможно было бы найти.
Каким еще более жестоким ударом мог поразить негодяй семью Бербанков? Он точно вырвал сердце у отца и матери ребенка.
Страшную ночь пережили Бербанки. К тревоге их о девочке и Зерме присоединялась еще неуверенность в дальнейшей судьбе самих обитателей дома. Осаждающие ушли, но разве можно поручиться, что они не вернутся со свежими силами, чтобы принудить к сдаче уцелевших защитников дома? Этого, к счастью, не случилось. Ночь прошла спокойно, и нового нападения не последовало.
Как важно было бы узнать, однако, по какой причине раздались накануне три пушечные выстрела и почему осаждающие так неожиданно отступили, когда им стоило подождать только еще какой-нибудь час — и штурм увенчался бы полным успехом. Не вошла ли действительно флотилия федералистов в устье Сент-Джонса? Не овладели ли Джэксонвиллом канонерки Дюпона? Для Джемса Бербанка и его друзей это было бы, конечно, счастьем. Тогда они могли бы приняться за поиски Зермы и Ди, возбудить преследование против Тексара, а если тот не успел еще сбежать со всеми своими соучастниками, обвинить его в беззаконном нападении на плантацию и в похищении мулатки и ребенка.
Теперь Тексар не мог бы уже доказать свое алиби, как сделал это на суде в Сент-Огастине, о котором мы упоминали в начале нашего повествования. Если испанец и не стоял лично во главе шайки, напавшей на Кэмдлес-Бей, — этого посланец мистера Гарвея не смог подтвердить Бербанку, — то в похищении Зермы и Ди участвовал сам — ведь Зерма успела крикнуть его имя, когда ее увозили на лодке. Да и Алиса разглядела его на корме, прежде чем лодка скрылась из виду.
Федеральное правосудие заставит заведомого преступника признаться, куда он увез свои жертвы, и покарает его за совершенные им преступления.
Но, увы! Предположение Бербанка о приходе эскадры северян в Сент-Джонс ничем не подтвердилось. Третьего числа из бухты Сент-Мэриса не вышло еще ни одно из федералистских судов. Это следовало из новостей, которые были доставлены в тот день одним из помощников управляющего, ездившим на тот берег. Близ маяка Пабло не проходил еще ни один корабль. Действия северян ограничивались пока занятием Фернандины и форта Клинч. Очевидно, коммодор Дюпон решил продвигаться в глубь Флориды с крайней осторожностью. Что же касается Джэксонвилла, то там по-прежнему господствовала партия мятежников. После похода на Кэмдлес-Бей испанец снова появился в городе и организовал там оборону на случай, если канонерки Стивенса будут форсировать устье Сент-Джонса. Пушечные выстрелы, вернувшие его с шайкой грабителей в город, были, по всей вероятности, ложной тревогой. Впрочем, нового нападения ожидать не приходилось. Разве для Тексара не было довольно и того, что он уже сделал? Плантация была разорена, лесопильни сожжены, негры, потерявшие все свое добро, разогнаны. Малютка Ди похищена у отца с матерью, и напасть на след ее похитителя было невозможно.
Джемс Бербанк сам в этом убедился, когда, объехав весь правый берег реки вместе с Уолтером Стэннардом, он даже в самых незначительных бухтах не нашел ни малейшего следа похищенных. Оставалось только обыскать левый берег.
Но возможно ли было это сделать теперь? Не лучше ли подождать прихода северян? Благоразумно ли оставлять больную миссис Бербанк, Алису, раненого Эдварда Кэррола? Ведь Касл-Хаус мог подвергнуться новому нападению.
Ужаснее всего было то, что Джемс Бербанк не мог подать жалобу на Тексара ни за опустошение плантации, ни за похищение Зермы и Ди. Тексар был теперь правителем города, и приходилось, стало быть, жаловаться ему самому на него же. Итак, оставалось только ждать, пока в Джэксонвилле не водворится законный порядок.
— Джемс, — утешал друга Стэннард, — что и говорить — девочка в опасности, но вы все же не должны забывать одного… что с нею Зерма, которая не пощадит…
— Своей жизни, я знаю… Зерма готова умереть за Ди, верно. Ну, а если она умрет — тогда что?
— Выслушайте меня, дорогой Джемс, — ответил Стэннард. — Я много об этом думал и пришел к заключению, что Тексару невыгодно доводить дело до крайности. Он еще не убрался из Джэксонвилла, а покуда он там, не думаю, чтобы он пошел на какое-нибудь насилие над своими пленницами. Малютка для него — заложница, порука его собственной безопасности в случае победы северян. Ведь за бесчинства в Джэксонвилле и за разорение плантации такого сторонника Севера, как вы, Джемс, его, разумеется, притянут к суду, вот он и хочет хоть сколько-нибудь оградить себя от неприятных последствий. Поэтому можете быть уверены, что Зерма и Ди будут целы и невредимы, а тем временем придут сюда Шерман и Дюпон.
— Когда же они, наконец, придут?! — воскликнул Бербанк.
— Не сегодня так завтра… Повторяю вам, Ди — гарантия безопасности для Тексара. Он для того и похитил ее, зная к тому же, что наносит вам тем самым страшный удар, — в чем он не ошибся, мой бедный друг.
Рассуждения Уолтера Стэннарда, в сущности довольно справедливые, не могли, однако, ни убедить, ни утешить Джемса Бербанка. Однако он понял только одно: для утешения жены ему нужно говорить то же, что говорил ему Стэннард. Бедная женщина была так убита горем, что приходилось опасаться за ее жизнь. Вернувшись домой, Бербанк пустил в ход доказательства, которые самого его не убедили.
Тем временем Пэрри и его помощники делали обход разоренной плантации. Зрелище было потрясающее и произвело, казалось, очень сильное впечатление даже на Пигмалиона, который сопровождал управляющего во время обхода. Этот «свободный гражданин» не пожелал бежать в леса с другими неграми, разогнанными Тексаром; терпеть там холод и голод — такая свобода его мало прельщала, — он предпочел остаться в Касл-Хаусе, готовый в случае надобности разорвать свой документ об освобождении, как это уже сделала Зерма.