Север в сердце
Шрифт:
– Кто ты, - Харэм выставил длинный загнутый нож в сторону голоса, но увидев ребенка, опустил его.
– Это сын Драса и Сири, Харэм, осторожно. Что ты здесь делаешь? – Юта подскочила к Дару и прижала к себе. – Как ты пришел сюда, как ты узнал?
– Я шел за дедом, - он отстранился от Юты – ему было неудобно, что Харэм посчитает его мальчишкой.
– Но как мои люди тебя не поймали – они стоят по всей ширине кромки леса, и мимо них не пролетит даже птица. Сурам, - он шепнул в лес, и из него вышел человек. – Возьми мальчишку и пусть он покажет тебе где прошел, а те люди, что не заметили его, будут учиться у него несколько
Сурам взяв за предплечье Дара ушел в лес. Тот пытался сопротивляться, и Юта обещала, что после того как покажет свою дорогу, они его выслушают.
– В его словах есть правда – нам нужен знак, потому что пока узнает Севар, пока он сообщит нам, будет уже поздно. Нужен знак как только их поведут к помосту. Мальчишку никто ни в чем не заподозрит, Юта, - Харэм обращался к ней, хоть здесь и была Тиара. Юта думала, что он понимает – это ее семья, она лучше знает город.
– Если я оденусь как н, никто и внимания не обратит. Эти шапки на голове закрывают глаза, - Тиара, наконец, решилась заговорить после долгого молчания.
– Ты выше, Тиара, и здешние знают детей, - Юта скептически посмотрела на ее предложение.
– Если поймают, то поймают, но я хоть присмотрю за мальчишкой. У нас нет детей такого возраста уже очень давно. Самые младшие – на пару лет младше меня. Сколько здесь детей, Юта, сколько таких, как я? В этом возрасте все похожи друг на друга, - она не унималась.
– Много, только не думаю, что они сейчас на улицах. В полях, наверно, скотину гоняют, в огородах. А если дети заговорят с тобой? Они же сразу поймут, что ты чужая.
– И что, они сразу сдадут меня? Дети другие, они не как родители, Юта. Я пойду. Мне нужна одежда.
– Ночью мы пойдем в сторону дома, прятаться будем там. Харэм знает как подать знак своим людям голосом. У леса будут его люди, и они цепочкой передадут знак. Ты пойдешь с нами, а когда погонят скот утром, выйдешь со всеми и Дар доведет тебя до места. Только не подавай вида, что знаешь его, не говори с ним, просто иди туда же. Я знаю, в какую сторону от дома Драса и Сири стоят главные дома, и очень большой дым будет знаком. Ты отольешь черную воду – от нее дым не спутаешь ни с чем.
– Хорошо. Тогда, сейчас мы ждем Севара?
– Да, он расскажет все точнее, и, если все будет спокойно, ночью мы пойдем к дому.
Севар пришел только ближе к вечеру. Он осунулся, и боялся каждого шороха. В городе слышались переклички, видимо, Орус решил серьезнее подойти к делу, или Ваал учит его правильно пользоваться армией. Для Севара Ваал был самым серьезным противником в этой войне, потому что о настоящих войнах знают только Сири и Ваал. Он несколько дней искал возможность встретиться с Орусом, поговорить с Ваалом, а точнее – убить его, но сейчас он был единственным связующим звеном между этими людьми, что могут спасти Сири и Бора и Зарамом. Город не хотелось потерять, не хотелось сжечь. Это место стало домом для многих.
– Сегодня их выводили по одному, но помост уже готов. Там стоят виселицы. Людей собирают ежедневно, и говорят, говорят, говорят о том, что они предатели. А им не дают сказать ни слова, заткнув рты. Люди все больше настроены против них, - было заметно, ч о Севар по-настоящему боялся, и, скорее всего, сам теперь бессонно дежурил у этого треклятого места, где они так счастливо встречали первый Новый год.
Глава 60
–
– Видимо, ты права, Сири – они хотят вселить в людей больше уверенности в том, что мы предатели, решившие отдать земли южанам.
– Только вот, зачем было вообще говорить о том, что мы не работаем, когда не хватает рук? У нас еще больше работы, чем эти посадки, - Гор говорил это так, словно спрашивал у себя самого.
– Понимаешь, простые люди много работают, но они понимают только одну работу – которая делается руками. Ее видно по окончанию. Я последнее время занималась книгами, школой, Драс мостом и улучшением условий для людей, которые работают на каменоломне, ты – занимался строительством вышек за рекой, тренировал молодых солдат, планировал строительство новых домов. То, что мы делаем кажется им неважным, незаметным. У человека в голове возникают эти мысли, но ему стыдно за них. Когда ему об этом скажет кто-то другой, он уверяется в своих мыслях, - я понимала, что это работа Ваала. Только вот, из какого он времени, чтобы не научить Улааля производству пороха, но знать психологию толпы?
– Ты думаешь, что когда им это говорят, они начинают открыто злиться на нас? – Драс внимательно слушал, и сейчас, будто понял всю суть того, что происходило на улице.
– Да. Для них Улааль и южане где-то далеко, и не факт, что они собирались напасть на нас, а вот мы, довольные жизнью, потому что всю тяжелую работу выполняют они, теперь явные враги, - можно было даже не думать, проводя ассоциацию с первым попавшимся в голове - переворотом в 1917 году. – И эти люди, которые вслух сказали о том, о чем думали они, хоть и считали эти мысли грязными, эти люди теперь их боги. И после этого простому человеку из Зарама, который совсем недавно был так рад, что ему позволили здесь жить, растить детей в безопасности и достатке, остается делать то, что делают все – ненавидеть нас, подтверждая свою ненависть тем, что говорит Орус.
– Сири, теперь я уверен в твоих словах о тебе и Ваале. Этих мыслей у меня никогда не было, - Драс сказал мне это прямо в ухо, наблюдая за тем, чтобы Гор и Бор не заметили. Я посмотрела на него и мотнула головой.
– Это информационная война. Людям теперь не нужны доказательства, - я ждала от них актуального вопроса, и ставила на Драса, но его задал Бор:
– Если мы победим Оруса, как жить с этими людьми, Сири? Как жить с ними в одном городе? – его взгляд выдавал его мысли, и он был напуган по-настоящему, и понимал, что это никак не отменить, не отмотать назад.
– Бор, люди всегда чем-то недовольны, особенно, когда их много. Теперь будем жить так, чтобы они получили то, с чем согласились. Лишь бы у Харэма и Юты все получилось, - я прошептала это только губами, но Бор и Гор мотнули головой, дав понять, что все поняли.
– Я надеюсь, они встретились с Севаром. Как-то не очень хочется умирать, - шептал мне в ухо Драс.
В дом вошел Орус, на этот раз он принес табурет, и отпихнул те, с которых охранники подскочили, когда он резко открыл двери. Минут десять он с улыбкой смотрел на нас и молчал. Пытался сцепиться взглядом с Драсом, который просто закрыл глаза и прислонил голову к стене. Казалось, он спал, но то, как он кусал изнутри нижнюю губу, выдавало, что он сейчас думает, он ищет ответы, ищет решение – он делал так всегда.