Север
Шрифт:
– Они ему не нужны… он идет со мной…
Хьельмар… наверное, он знает, куда идет со своим любителем дармовых пчелиных роев… этим пастором в вуалетке… в конце концов, ему решать!..
– Komm mit!
Мы ждем, пока они удалятся… смотрим в ночь… ах, опять рожок!.. один звук!.. два… это Хьельмар… но уже довольно далеко… за церковью…
Я встретил их еще раз уже гораздо позже… при совсем других обстоятельствах… я вам еще об этом расскажу… ведь я обязался говорить правду и только правду, не так ли?… а правда нуждается в осмыслении… вы же можете немного подождать…
Возьмите ту же малышку, Эсфирь Лойолу, перед ней на коленях стоял весь мир, рыдая, умоляя снизойти и согласиться лечь в Сент-Шапель [146] … да и Голливуд со своими миллиардами тоже не остался в стороне, запустил в производство не
Злоключения в мансарде, беготня по крышам наперегонки со лягавыми… в общем, на нашу долю тоже кое-что выпало [147] … и немало! но только все это нам ничего не принесло! куда там! нет!.. ни Сент-Шапели, ни миллионных контрактов…
146
Готическая часовня в Париже, построенная по распоряжению Людовика Святого, где хранились мощи, привезенные из стран Востока.
147
Селин намекает на случившееся с ним 17 декабря 1945 года, когда он скрывался в Дании, в Копенгагене. Вечером к ним с женой неожиданно явились люди в штатском и предъявили ордер на арест. Поскольку их квартира находилась в мансарде, они выскочили через окно на крышу и пытались скрыться от преследователей, но это им не удалось.
Мои братья по расе – это слуги… а Эсфирь из тех, кто отдает приказы… вот что должны были мне сказать еще в колыбели: «малыш, ты из расы лакеев, держись скромно и услужливо и постарайся никогда не совать свой нос в то, что происходит за господским столом»… надо было мне хорошенько замаскироваться еще тогда, в 14-м, и никогда не разевать свою варежку… разве только для того, чтобы говорить «да! да! да!..»
В 40-м же мне следовало бы бежать вместе с остальными, тогда потом я бы мог снова «завербоваться в герои»…
Ну а после такого крутого виража все бы опять встало на свои места… каждые пятнадцать дней я бы сочинял новую восторженную статью… «Ах, эта малышка Эсфирь Лойола!» и я бы уже получил Нобеля, разбогател, и все бы меня обожали: и Мориак, и Кусто, и Ривароль, и Виши-Бриссон [148] … «о как мы гордимся тем, что у нас во Франции есть такой почитатель Эсфири!»… просто моим бедным родителям надо было предупредить меня об этом вовремя, еще в колыбели, в Курбвуа, Рамп дю Пон…
148
Пьер Бриссон (1896–1964) с 1934 по 1942 и с 1944 по 1964 год был директором газеты «Фигаро».
– Сосунок! о некоторых вещах лучше помалкивать!
Свалил бы я тогда вместе со всеми, представителями расы рабов, а теперь, двадцать лет спустя, вопил бы вместе с ними, что все прошло великолепно!.. вот тогда у меня сейчас было бы полное право и на министерский портфель, и на Нобеля, и на Академию…
Ладно, не будем об этом!.. не стоит и дальше испытывать терпение читателей, некоторые из них уже давно давали мне понять, что я постоянно пережевываю одно и то же… в общем, хватит ныть!.. заглянем-ка лучше в «Фигаро»! новости из Женевы, с предатомной конференции [149] … новости очень ободряющие, оптимистические… и все это дает нам полную Уверенность в том, что нас ждет великолепный отпуск!
149
Селин имеет в виду конференцию, в которой принимали участие четыре министра иностранных дел, состоявшуюся в Женеве в мае 1959 года. Она была посвящена положению Германии, хотя никакого конкретного решения на ней принято не было. Далее Селин приводит цитату из газеты «Фигаро» от 21 мая 1959 года.
– Скажите-ка, а что они там пили и ели?
Фигаро-Виши нам и об этом постоянно сообщает, описывая собрания представителей мира литераторов, владельцев недвижимости и арендаторов…
«Сегодня за обедом, устроенном советской делегацией, между г. Громыко и г. Кув де Мюрвиль состоялась беседа. Трапеза продолжалась полтора часа. Стол был хороший, в меню входили: черная икра, слоеные пирожки, форель в шампанском, телятина, свежие фрукты. Все это обильно запивалось водкой, грузинскими винами и крымским шампанским. Встреча не принесла никаких особых «сенсаций». Но все прошло в теплой дружеской атмосфере…»
Получается, что эти утонченные гурманы снимаются для телевидения, дегустируя столь запоминающиеся меню, а их подданные благоговейно
Думаю, и десяти лет не пройдет, как молодежь начнет принимать имя Петэна за название бакалейной лавки… а «Коломбе-ле-Де» [150] – за скабрезную игру слов… Вердэн – за нечто вроде анисового ликера… «доверие, отпуска, беззаботность»… пройдитесь по Бийянкуру, поспрашивайте, бомбили ли их… вас примут за больного!.. попробуйте найти там хоть одну мемориальную доску или хотя бы крошечный букетик где-нибудь, даже не на самом видном месте…
150
Селин имеет в виду Коломбе-ле-Дез-Эглиз, небольшой французский городок, где родился генерал де Голль и где впоследствии, в 1972 году, был установлен ему памятник.
– Где погиб такой-то?… такая-то?…
– Так почему же они не спустились в убежище? и чего вы добиваетесь своими дурацкими вопросами?… да это же чокнутый «коллаборационист», эта ваша несчастная жертва RAF! он, наверняка, специально шлялся тогда по улицам!..
Можно не сомневаться, этот проныра еще и бабки кое-где получал!.. эта ваша так называемая жертва!.. но в каком окошечке?… найдутся люди, которые знают… однако мы к этому еще вернемся…
Теперь все вокруг оборудовано для туристов, повсюду площадки для вертолетов и пляжи с красотками, но так ведь было далеко не всегда… отнюдь!.. спросите тех, кто знал Вар-дар и Балканы задолго до Тито, при Карагеоргиевиче, а то и при Стампаре, [151] тогда нам приходилось иметь дело исключительно с мошкарой!.. тифом! всевозможными разновидностями чумы!.. и с «фельдшерами»… в тех же самых провинциях, долинах и на рынках мы мало напоминали туристов, этих обремененных багажом кусков мяса на колесах, вечно чем-то недовольных, раздувшихся от местных крепких алкогольных напитков и чересчур наперченных кушаний, которые никак не могут нажраться досыта и найти себе достаточно влагалищ, сочных пизденок и пухлых мальчуганов… любые автобусы кажутся им недостаточно вместительными… а все известия недостаточно скандальными…
151
Здесь Селин намекает на тот период своей жизни, когда он сотрудничал с французским Национальным обществом здравоохранения в качестве эпидемиолога.
Во времена Карагеоргиевичей все общественное здравоохранение Европы держалось на фельдшерах… ведь подобно тому, как погода на ближайшее лето приходит из Гренландии… настоящие великие эпидемии, гораздо более мощные, чем все войны, включая атомные, приносят нам крысы… а фельдшеры отслеживали направления их миграций по крысиным трупам, валявшимся животами вверх… если их количество увеличивалось, они били тревогу… фельдшеры обходили все восточные базары, рынки, церкви со своими «специальными крюками», и от их бдительности зависело спокойствие Европы…
Небольшое отступление в прошлое… Карагеоргиевич, Стампар… эпидемии…
Ну а сейчас ко мне как раз зашел Роже [152] … этот преданный друг… конечно, особых иллюзий у меня нет… он приходит ко мне отчасти как фельдшер… не перевернулся ли я уже животом вверх?… не выпадают ли у меня волосы?… не высунул ли я язык?… не задыхаюсь ли?… не хуже ли мне, чем на прошлой неделе?… кстати, надо сказать, эта зима выдалась суровой!.. но только не для Ахилла, нет!.. Ахилл в свои восемьдесят выскакивает из машины с гвоздикой в петлице, как у шафера… ну просто, как огурчик!.. а на что я похож рядом с ним? стонущая подагрическая развалина… оно и понятно, Ахилл ведь никогда не работал, с самой колыбели, ни секунды! ничего толком не умеет, переползает от одной сиськи к другой, командует, гребет под себя… и все!.. лучший способ дожить до глубокой старости… ни хера не делать, ловить кайф и плевать на все!.. все статистические исследования это подтверждают…
152
Селин имеет в виду писателя Роже Нимье (1925–1962), прославившегося своим романом «Голубой гусар». Будучи сотрудником издательства «Галлимар», Нимье старался всячески поддерживать Селина. Селин несколько раз с большой симпатией упоминает имя Роже Нимье в своих последних романах, «Севере» и «Ригодоне».