Северная война
Шрифт:
Конечно, возникает резонный вопрос, а как на это отреагирует христианская церковь? Слабо отреагирует, потому что есть второе событие, которое привлекает мое внимание, и оно плотно пересекается с первым.
На Руси многие недовольны тем, что все митрополиты назначаются из Константинополя. Как правило, они люди чужие, по крови и по духу. Поэтому местных реалий зачастую просто не понимают. Взять хоть нынешнего Михаила, митрополита Киевского и всея Руси. Его мнение мало кого интересует, и доходило до того, что самого главного церковника на Руси сажали под замок и морили голодом, дабы был посговорчивее. В итоге, авторитета у него нет и многие епископы, кто не грек,
Короче говоря, вскоре Михаил покинет свой пост и удалится в один из глухих монастырей. Одновременно с этим произойдет смена власти в Киеве и новый великий князь, Изяслав Мстиславич, сам выберет митрополита. Не чужака, а своего человека из местных кадров. Им станет Климент Смолятич, вполне адекватный человек, который (О, Боже!) посмел по-своему трактовать Библию, Евангелие и прочие христианские святые книги, и при этом частенько ссылался на труды Платона, Аристотеля, Сократа и других древних философов. С этого начнется раскол церкви, в котором славяне противопоставили себя иноземцам. Вот только жаль, что продержится Климент не очень долго. Как Изяслав Мстиславич умрет, так его с митрополитов и скинут, а епископов, которые стояли за создание РПЦ, разгонят по дальним скитам.
Такие вот исходные данные, обмозговав которые, я задал себе вопрос. А что будет, если поддержать Климента и Изяслава? Где-то деньгами им помочь, где-то убийц к нашим врагам подослать, например, к тому же самому новгородскому епископу Нифонту, который поддерживает греков, а где-то правильный совет дать. Киевскую Русь обратно в язычество уже не вернешь, по крайней мере, не сейчас. Но сделать церковь не греческой, а русской и отдельной от Константинополя вполне реально. Но опять таки, это планы с прицелом на будущее, и они будут претворяться в жизнь лишь в том случае, если через пару лет я все еще буду дышать воздухом и радоваться каждому новому дню, а не лететь вместе с прахом погребального костра в Ирий. Так что если выживу, то постараюсь влезть на Русь и попробую создать задел на равенство всех религий в пределах Руси. Это работа на десятилетия. Однако у меня в запасе века, а значит, если организовать в Киеве и других крупных русских городах крепкие шпионские сети, основу которых составят вароги и мои дружинники, то конечная цель может быть достигнута...
Я достал из сумки дневник и письменные принадлежности и приступил к работе - оформлению своих мыслей в планы. По грядущей военной кампании, по шпионажу, по церковному расколу, по княжеским фамилиям и кланам, которые дерутся за титул великого князя. Дело спорилось, и я настолько увлекся, что совершенно не заметил, как наступило утро. Ладони и рубаха были в чернилах, в дневнике прибавилось исписанных листов, а спину слегка ломило. Однако, несмотря на ломоту и бессонную ночь, я собой был доволен.
Потянувшись всем телом, я встал, и сделал легкую разминку. Затем подошел к мутному окну и поприветствовал восходящее солнце. После этого проснулась Дарья, которая улыбнулась мне так лучезарно, словно солнышко взошло не над миром, а прямо в этой комнате, и я подумал, что до завтрака еще есть время и его можно провести в постели. Однако любовная игра была отложена.
В запертую изнутри на крепкий засов дверь постучал один из дружинников, который сообщил, что прибыли степные атаманы и князь Иван Ростиславич. Вожаки наемников появились немного раньше, чем я ожидал. Видать, возле закрытых городских ворот ждали, когда они откроются, а от них сразу же направились ко мне. Ладно, поговорю с ними сейчас, это не проблема.
Поцеловав Дарью в сладкие губы, я огладил ее по упругой груди, оделся и прицепил на пояс верный клинок. После этого спустился со второго этажа вниз, в трапезную, и здесь огляделся. Моя дружина уже лопала сдобренную топленым маслом кашу. Ну, а гости, которых было четверо, сидели в центре и вместе с Василько Святославичем попивали горячий взвар.
Первые впечатления были хорошими и слова полоцкого князя подтвердились. Атаманы степняков, как на подбор, словно родные братья. Крепкие мужчины сорока-сорока пяти лет, на голове темно-русые чубы, у двоих в ушах золотые серьги, на теле плотные кожаные кожуха и заправленные в сапоги свободные степные шаровары, а на поясах сабли с потертыми рукоятками. Примерно такими я их себе и представлял. Вот только не ожидал, что черный клобук окажется похож на казацкую папаху из черного каракуля, но это мелочь.
Что же касается Ивана Берладника, то на вид ему было, лет тридцать пять. Волосы светлые, взгляд уверенный и слегка нахальный с прищуром. Одет в добротный суконный кафтан, а из оружия имел прямой превосходный меч в богатых ножнах и пару кинжалов. Не дать и не взять, кондотьер, как он есть, хотя изначально я думал, что на первую нашу встречу, он накинет красное княжеское корзно, это значит, чтобы цену себе набить. Однако нет, Берладник обошелся без понтов, а значит, укатали сивку крутые горки, и для меня это хорошо.
'Ну что, начинаем разговор?
– спросил я сам себя.
– Да, тянуть не надо. Решил, делай'.
Подойдя к столу, я присел рядом с Василько Святославичем, поприветствовал наемников, которые расположились напротив, дождался их ответа, получил от румяной служанки кружку с клюквенным взваром и спросил гостей:
– Кто я, знаете?
За всех ответил Берладник:
– Да. Князь Рарожский Вадим.
'Надо же, - подумал я, - кто же это меня до князя повысил? Надо будет узнать, хотя и так понятно, руянские приказчики, которые в Новгороде сидят, постарались'.
– Зачем венеды служилых людей набирают, понимаете?
– С немцами биться станем.
– Не только. Католики затевают Крестовый поход против славян, а в нем кого только не будет. Вся Европа против нас.
– Нам все равно, - хмыкнул один из степняков, кажется, Твердята Болдырь, если я правильно запомнил сделанные князем Васильно описания.
– Это хорошо, - кивнул я и спросил: - С нашими условиями ознакомлены?
Снова за всех четверых высказался Иван Ростиславич:
– Да. Приказчики руянские нам все подробно описали, да и купец Сокол из Ладоги про тебя кое-что поведал. Служба на три года. Нанимает нас храм Святовида, но подчиняемся мы тебе. Приказы выполняются беспрекословно. Оплата как у всех, кто у тебе в Старшей Дружине служит. Гривна серебра ежемесячно простому воину. Полторы десятнику. Три полусотнику. Пять сотнику. Главному командиру по договоренности. В случае гибели воина или тяжкого увечья, ему причитается трехмесячная оплата. Оружие, доспехи, жилье, лошади и припасы с тебя. Добыча на отряд не делится, а полностью передается нанимателю.