Северное сияние (др.перевод)

Пулман Филип

— Я думаю, это алетиометр, — огорченно сказала она.

— Я все время так думала. Я должна отдать его лорду Азриэлу, чтобы он не попал к ней в руки. Если к ней попадет, мы все умрем.

Произнеся это, она почувствовала такую усталость, такую опустошенность и печаль, что смерть показалась бы ей облегчением. Но пример Йорека не позволял ей поддаться этому чувству. Она спрятала алетиометр и выпрямилась.

— Далеко она отсюда? — спросил Йорек.

— Всего в нескольких часах. Надо отдать алетиометр лорду Азриэлу как можно скорее.

— Я пойду с тобой, — сказал Йорек.

Она не стала спорить.

Пока Йорек отдавал приказы и собирал отряд для ее сопровождения на последнем этапе их северного путешествия, Лира сидела тихо, сберегая энергию. Что-то ушло из нее во время этого последнего общения с алетиометром. Она закрыла глаза и уснула; вскоре ее разбудили — пора было отправляться в путь.

Глава двадцать первая

ПРИВЕТСТВИЕ ЛОРДА АЗРИЭЛА

Лира ехала на сильном молодом медведе, Роджер — на другом, неутомимый Йорек шагал впереди, а отряд, вооруженный огнебоем, следовал сзади, охраняя тыл. Путь оказался долгим и трудным, внутренняя часть Свальбарда была гористой: беспорядочно стоящие отдельные пики, острые хребты, прорезанные глубокими ущельями и долинами, — и сильный холод. Лира вспоминала свое путешествие с цыганами к Больвангару; какой же удобной и стремительной показалась ей теперь та езда на ровно бегущих санях! Такого лютого холода, как здесь, на острове, она еще не испытывала; а может быть, у ее медведя поступь была не такой ровной, как у Йорека; или же дело было в том, что она устала и телом и душой. Так или иначе, путь был отчаянно трудным.

Она плохо представляла себе, куда они направляются и далеко ли до цели. Известно ей было только то, что рассказал старый медведь Серен Эйсарсон, пока готовили огнебой. Он участвовал в переговорах с лордом Азриэлом об условиях его содержания и все хорошо помнил.

Поначалу, сказал он, свальбардские медведи отнеслись к лорду Азриэлу так же, как ко всем остальным политикам, королям и бунтовщикам, сосланным на их мрачный остров. Узники были важными персонами, иначе их просто убили бы дома, а для медведей они могли бы оказаться полезными, если бы судьба снова вознесла их на вершины власти в своих странах; так что не имело смысла обращаться с ними жестоко или непочтительно.

Поэтому лорда Азриэла ожидали на Свальбарде условия не лучше и не хуже, чем у сотен других ссыльных. Но кое-что заставило тюремщиков отнестись к нему с большей опаской, чем к остальным. Его эксперименты с Пылью окружены были атмосферой тайны и духовной угрозы; люди, доставившие его сюда, явно находились в состоянии паники; кроме того, миссис Колтер вела приватные переговоры с Йофуром Ракнисоном.

Вдобавок медведи никогда еще не встречались с таким надменным и властным человеком, как лорд Азриэл. Он держался повелительно даже с Йофуром, спорил с ним красноречиво и настойчиво и убедил короля медведей предоставить ему самому выбор места жительства.

Первое, которое ему предложили, располагалось слишком низко, сказал он. Ему нужна была возвышенность, куда не достигали испарения и дым огненных шахт и кузниц. Он дал медведям проект нужного ему здания и указал, где оно должно стоять; он подкупал их золотом, он льстил и угрожал Йофуру Ракнисону и озадаченные медведи с готовностью принялись за работу. Вскоре возведен был дом на северном

мысу — просторное и прочное строение с окнами из настоящего стекла и каминами, где горел добытый в шахтах и доставляемый сюда медведями уголь. Здесь и поселился узник, который вел себя как король.

А затем он занялся оснащением лаборатории.

С бешеной энергией он стал добывать книги, приборы, химикаты, всевозможные инструменты и оборудование. И они прибывали, то из одного источника, то из другого, некоторые открыто, некоторые контрабандой — с посетителями, которых он требовал допустить к себе. Морем, по воздуху, по суше к лорду Азриэлу прибывали материалы, и за шесть месяцев неволи он собрал все необходимое оборудование. Теперь он работал — думал, планировал, производил расчеты, дожидаясь лишь одного недостающего элемента, который позволит завершить работу, приводившую в такой ужас Жертвенный Совет. Этот элемент с каждой минутой приближался.

Тюрьму своего отца Лира впервые увидела, стоя у подножия горы, где Йорек Бирнисон остановил отряд, чтобы окоченевшие дети могли немного размяться.

— Посмотри наверх, — сказал он.

По широкому неровному ледяному склону, усеянному камнями, вверх вела аккуратно расчищенная дорожка и заканчивалась у скалы, четко обозначившейся на фоне неба. Авроры не было, но звезды горели ярко. Скала казалась черной и узкой, а на ее вершине стояло просторное здание, лившее во все стороны свет — не тусклое, копотное мерцание фитилей, плавающих в жиру, не жесткие белые лучи ан-тарных фар, а теплое кремовое сияние гарных ламп.

О грозном могуществе лорда Азриэла свидетельствовали даже окна. Стекло стоило дорого, большие листы его плохо держали тепло в этом морозном климате; и это говорило о богатстве и влиянии гораздо больше, чем вульгарный дворец Йофура Ракнисона.

Они в последний раз влезли на медведей, и Йорек повел их вверх по склону к дому. Там был двор, заваленный снегом и окруженный низкой стеной, и когда Йорек толкнул ворота, где-то внутри здания послышался звонок.

Лира слезла с медведя. Ноги едва держали ее. Она помогла спуститься Роджеру, и, поддерживая друг друга, в снегу, доходившем до пояса, дети побрели к крыльцу.

Там за дверью — тепло! Там долгожданный отдых!

Она протянула руку к звонку, но не успела тронуть его, как дверь открылась. В маленькой тускло освещенной передней, предназначенной только для того, чтобы не впускать в дом холод, стоял человек, в котором Лира сразу узнала Торольда, слугу лорда Азриэла, и рядом с ним был его деймон, пинчер Анфанг.

Лира устало откинула капюшон.

— Кто… — начал было Торольд, но потом разглядел ее.

— Лира? Маленькая Лира? Мне снится?

Он протянул руку назад и открыл внутреннюю дверь.

Холл, в каменном камине пылает уголь; теплый свет ламп, ковры, кожаные кресла, полированное дерево… Лира не видела ничего подобного с тех пор, как покинула Иордан-колледж, и чуть не задохнулась от удивления.

Деймон лорда Азриэла, снежный барс, зарычал.

Отец Лиры стоял тут же; на его властном лице было написано свирепое торжество и нетерпение; но когда он узнал дочь, оно стало белым, черные глаза расширись от ужаса.

— Нет! Нет!

Он попятился и схватился за каминную полку. Лира не могла пошевелиться.