Северное сияние

Пулман Филип

— Но…

— Что же это…

— Получается, что всем взрослым делают такую операцию, так, что ли?

— А как же тогда…

Внезапно хор детских голосов умолк, словно кто-то выключил звук. В наступившей тишине все лица, как по команде, повернулись в одну сторону. В дверях столовой стояла сестра Клара: как всегда спокойная, улыбчивая и невозмутимая. За ее спиной маячил какой-то мужчина в белом халате, Лира прежде его никогда не видела.

— Бриджет МакДжинн, — раздался его голос.

Блондиночка медленно встала на неверных от страха ногах, альм-бурундук судорожно вцепился ей в пижамную курточку, словно ища защиты

у нее на груди.

— Это я, сэр, — еле слышно прошептала девочка.

— Допивай молоко, а потом сестра Клара проводит тебя. А остальным пора на занятия. Давайте-ка, поживее.

Дети послушно потянулись к выходу; каждый подходил, молча ставил пустую чашку на тележку из нержавеющей стали. На Бриджет никто не смотрел. Только Лира подняла глаза и увидела, какой ужас был написан на ее лице.

До обеда девочки занимались подвижными играми. Разумеется, не на открытом воздухе, а в помещении, ведь, когда на дворе полярная ночь, на улице не погуляешь. На станции был небольшой спортивный зальчик, где группы мальчиков и девочек занимались по очереди, а медсестры за ними присматривали.

Девочкам велели разбиться на две команды и перебрасывать друг другу мяч. Поначалу Лира, которой никогда не приходилось участвовать в подобных играх, немного растерялась, но, будучи от природы крепкой и подвижной девочкой, настоящей заводилой, она очень быстро сообразила что к чему и даже начала получать от этой забавы удовольствие. Крики детей, вопли и визг альмов сотрясали стены зальчика и гнали все страшные мысли прочь. А чего еще нужно? Ведь именно такую цель преследовали занятия.

Подошло время обеда. Стоя в очереди к раздаточному окошку, Лира услышала, как Пан радостно чирикнул. Обернувшись, она сразу же узнала мальчика у себя за спиной. Это был Билли Коста.

— Роджер сказал, что ты здесь, — шепнул от, едва шевеля губами.

— За тобой приехали, — тихонько сказала Лира. — Брат твой старший, Джон Фаа и целый отряд цаган. Они хотят забрать тебя домой.

Чтобы подавить вопль радости, Билли пришлось притворно закашляться.

— Запомни, я Лиззи, не Лира, а Лиззи. Ты должен рассказать мне все, что знаешь про эту станцию.

Они постарались сесть рядом, а сбоку примостился Роджер. За обедом разговаривать было куда сподручнее: в столовой яблоку негде было упасть, дети постоянно сновали с подносами туда-сюда. В общем шуме и гаме на них никто не обращал внимания. Мальчишки мигом выложили Лире все, что знали сами. Билли слыхал от одной из медсестер, что после операции детей переводят со станции куда-то южнее. Вот почему бедный Тони Макариос оказался так далеко от Больвангара.

Зато Роджер рассказал кое-что поинтереснее:

— Я знаю, где тут можно спрятаться.

— Где?

— Видите эту картину? — спросил он, показывая взглядом на огромную литографию, занимавшую всю торцевую стену. — Вон там, в правом верхнем углу, видите? Где потолочная панель.

Потолок был собран из прямоугольных панелей, соединенных между собой металлическими полосами, набитыми крест-накрест. В правом верхнем углу одна панель чуточку отходила.

— Я как это увидел, — объяснял Роджер шепотом, — так сразу и подумал: а что, если другие тоже отходят? Я тогда в другом месте попробовал — точно. Их только чуть надави — они почти не закреплены. Мы с одним тут ночью в спальне у нас проверили, давно еще, его потом забрали, так вот, оказалось, там между потолком и крышей

зазор есть, и туда можно заползти.

— Ты пробовал? Там что, длинный лаз?

— Ну, не знаю даже. Мы залезли, конечно, но совсем недалеко. Еще подумали, что там можно отсидеться, когда за нами придут. Только ведь найдут все равно.

У Лиры заблестели глаза. Зачем отсиживаться? Ведь это же прямой путь на волю! Но только она хотела открыть рот, чтобы спросить еще что-то, как раздался голос доктора.

— Дети, дети! — произнес он и постучал ложкой о столешницу, желая привлечь к себе внимание. Гул в столовой затих. — Послушайте меня внимательно. У нас на станции сегодня проводится учебная пожарная тревога. Ничего страшного. По сигналу вы должны немедленно прекратить любые занятия и строго выполнять распоряжения взрослых. Запомните хорошенько, куда вас поведут, потому что в случае возникновения настоящего пожара вам надо будет идти туда самим. Повторяю, ничего в этом страшного нет. У нас такие учебные тревоги проходят регулярно, просто нужно всем тепло одеться и выйти на улицу без паники и без давки.

«Все как по заказу», — пронеслось у Лиры в голове. Сразу после обеда ее и еще четверых девочек повели к врачам. Пришло время проб на Серебристую Пыль. Детям никто ничего не сообщал, но догадаться было несложно. Насмерть перепуганных девчонок по одной вызывали в процедурную. Неужели им прямо сейчас будут делать эту операцию? Что же это получается: вот так взять и сгинуть за здорово живешь и даже не успеть им отомстить, этим гадам?! Нет, вроде бы здесь что-то другое.

— Мы просто кое-что измерим, — успокаивающе произнес доктор. Для Лиры все они были на одно лицо: на каждом — белый халат, в одной руке — папка с бланками, в другой — карандаш. И медсестры какие-то до странности одинаковые, но не только из-за того, что они одеты как близнецы, нет, их роднила какая-то общая спокойно-улыбчивая отрешенность.

— Меня уже вчера всю обмерили, — ворчливо сказала девочка.

— Мы сегодня совсем другое замеряем. Давай-ка вставай на эту металлическую пластину, так, тапочки сними. Хорошо. Альма своего возьми на руки. Молодец. Головкой не верти, смотри перед собой, на зеленую лампочку. Вот умница.

Что-то вспыхнуло. Доктор попросил Лиру повернуть голову в другую сторону, потом развернуться правым боком, потом левым. Каждый раз за этим следовали легкий щелчок и вспышка.

— Замечательно. Теперь подойди к аппарату и положи руки вот сюда, внутрь раструба. Не бойся. Больно не будет, я обещаю. Отлично. Пальчики растопырь, не двигайся.

— А что это вы измеряете? — с любопытством спросила девочка. — Серебряную Пыль, да?

Доктор слегка опешил:

— Батюшки! А ты откуда знаешь про Пыль?

— Да так, — небрежно отозвалась Лира, — девчонка одна сказала, только я не знаю, как ее звать. Она говорит, мы все в этой пыли. Только это совсем даже не так. Меня, например, вчера в душе мыли, так что на мне никакой пыли нет.

— Нет, деточка, это Пыль особенная, ее глазом не увидишь. Давай-ка сожми кулачок — вот так. Замечательно. А теперь постарайся нащупать там, внутри, такой выступ, вроде рукоятки. Нашла? Молодец. Возьмись-ка за него, да покрепче. Умница. Другую ручку положи вот на этот набалдашник, видишь? Медный, блестящий. Все правильно. Очень хорошо. Сейчас будет чуть-чуть покалывать, ничего страшного, это просто электрический ток, только очень слабый.