Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…
Шрифт:
26 августа 1879 года именно в Лесном Исполнительный комитет «Народной воли» вынес свой смертный приговор императору Александру II. Возможно, именно это роковое решение немало повлияло потом на нелегкую судьбу России в XX веке. Как бы то ни было, именно с того времени началась настоящая «охота на царя», закончившаяся его трагической гибелью от рук «народовольцев» 1 марта 1881 года, после взрыва на Екатерининском канале…
Революционные события начала XX века не обошли Лесной стороной. С одной стороны, он находился в непосредственной близости от Выборгской стороны, где нередко наблюдалось революционное брожение. С другой стороны, Лесной являлся крупнейшим либеральным центром, поскольку в Лесном жило много представителей профессуры, увлекавшихся либеральными идеями. Кроме
«В нашей квартире часто собирались студенческие сходки, – вспоминал Б.М. Филиппов. – Молодежь собиралась особенно часто после Ленских событий… Студенты ожесточенно спорили о чем-то, для нас непонятном, но слушать все-таки было интересно, особенно когда ругали царя. Потом сестра садилась за пианино, и все пели революционные песни».
А почти напротив дома, где прошло детство Б.М. Филиппова, на противоположной стороне Старо-Парголовского проспекта, в годы после поражения революции 1905–1907 годов разместился штаб черносотенного «Союза русского народа». Он занял двухэтажный особняк с колоннадой, прежде долго пустовавший. «С тех пор по вечерам в нем часто гремела музыка, мелькали танцующие пары, раздавались пьяные голоса, – вспоминал Б.М. Филиппов. – Но клубу этому не удалось прожить долго. В одну из январских ночей нас переполошил испуганный крик матери: „Пожар!“ В окнах полыхало зарево… Вихри искр и гигантские огненные языки поднимались над барским особняком. На следующее утро дом представлял собой бесформенную груду черных дымящихся развалин». Ходили слухи, что клуб подожгли студенты в знак протеста против многочисленных арестов своих товарищей.
Одним из центров антиправительственных настроений в Лесном служил Политехнический институт. В немалой степени это связывалось с тем, что одной из жертв расстрела правительственными войсками мирной демонстрации 9 января 1905 года стал студент-политехник Н.В. Савинкин. Экстренно собравшийся студенческий совет выразил «глубокое негодование по поводу массового расстрела» и решил в полном составе участвовать в похоронах студента.
Во избежание студенческих беспорядков и новых жертв Совет продлил каникулы на месяц – до 15 февраля, а затем, с учетом обстановки в других вузах, перенес начало занятий на осень. 12 сентября 1905 года занятия в институте возобновились, но спустя месяц, в самый разгар Всероссийской забастовки, снова прекратились – теперь уже по распоряжению генерал-губернатора Д.Ф. Трепова. Затем Особое совещание министров постановило приостановить занятия во всех высших школах страны. В итоге учебный процесс в связи с революцией оказался прерванным до сентября 1906 года. Некоторые профессора-политехники с головой ушли в политику: известного общественного деятеля профессора М.М. Ковалевского в апреле 1906 года избрали в I Государственную думу. Членами этой же Думы стали политехники H.A. Гредескул, H.H. Кареев, A.C. Ломшаков, Л.Н. Яснопольский.
Во время революционных событий в столице жизнь в тихом и сонном Лесном становилась уже не такой спокойной, как обычно. Так было и в 1905 году, и в 1917 году. Чтобы оградить спокойствие, местные обыватели занимались самоорганизацией, поскольку в такие времена на полицию надежды было мало. «Во время революции 1905–1906 годов в Лесном участились случаи грабежей, а также различного рода бесчинств, творимых стоявшими в Лесном пьяными казаками, – говорилось в уже упоминавшемся юбилейном альбоме пожарника Г.М. Кертлинга. – Для борьбы с этого рода преступностью при Лесной пожарной дружине организовался отряд. Один из участников его был Г.М. Кертлинг. Ночью дружинники, вооружившись чем было возможно, обходили Лесной, препятствуя местным хулиганам и необузданным казакам развивать под шумок свою преступную деятельность».
Другим рассадником революционного брожения в Лесном, особенно во время Первой мировой войны, стал завод «Новый Айваз». Впрочем, еще за год до войны, в июле 1913 года, здесь произошла первая большая забастовка. Был избран стачком, целиком состоявший из большевиков. Вообще, влияние большевиков оказалось довольно сильным
А когда началась февральская революция, рабочие «Нового Айваза» приняли участие во всех выступлениях пролетариата Выборгской стороны. На заводе установили «рабочий контроль». А чуть позже за подписью именно рабочего с «Нового Айваза», И. Чугурина, был выписан по поручению Выборгского ЦК большевиков партийный билет В.И. Ленину – за номером 600. Его вручение состоялось на перроне Финляндского вокзала 3 апреля 1917 года, когда Ленин вернулся в Россию из эмиграции…
Одно из памятных революционных мест, отмеченное в ленинградских путеводителях 1950-х годов, также располагалось неподалеку от Политехнического института. На Большой Спасской улице, в доме № 32-а, в 1916–1917 годах помещалась явочная квартира рабочего-большевика Н.В. Барышева, где неоднократно собирались активные деятели большевистской партии. Возле дома находился сарай, в котором печатались революционные листовки, и колодец, куда прятали печатный станок.
Во время февральской революции в этих местах произошло важное событие, положившее потом начало многочисленным легендам. Именно здесь оказалась поставленной заключительная точка в распутинской эпопее.
Долгое время считалось, что тело «старца», извлеченное в дни февральской революции из его временной могилы в Царском Селе, затем сожгли где-то в районе Поклонной горы, и с тех пор то место будто бы считается нечистым. Сожжение якобы продолжалось шесть часов, а когда пламя сделало свое дело, пепел погребли под снегом. Подобные свидетельства можно встретить в воспоминаниях В.М. Пуришкевича и французского посла М. Палеолога.
Однако это не так. В марте 1917 года тело Распутина действительно извлекли из могилы, чтобы в наглухо заколоченном вагоне отправить в Петроград, предать земле и навсегда покончить с «наследием царского самодержавия». Но, по словам В.М. Пуришкевича, вскоре планы изменились: гроб с Распутиным погрузили на грузовик «Бенц» и отправили на Выборгское шоссе. «Повелено было в стороне от дороги, прямо в глубоком снегу, вырыть могилу, закопать гроб, сровнять землю и засыпать ее снегом так, чтобы не осталось никакого следа», – рассказывал В.М. Пуришкевич.
Несмотря на то что акция по уничтожению останков «старца» должна была проводиться в условиях строгой секретности, причастными к ней в той или иной степени оказались очень много людей. Воспоминания их о происходившем порой не стыкуются и даже противоречат друг другу, так что сегодня представить точную картину тех событий почти невозможно. История обросла догадками, домыслами и выдумками, так что порой уже очень трудно отделить правду от вымысла.
Пожалуй, главную роль в акции сыграл Филипп Петрович Купчинский. Личность его весьма интересна. Он был опытным журналистом либерального направления с настоящей «боевой биографией». Во время русско-японской войны он являлся военным корреспондентом газеты «Русь» на Дальнем Востоке. Его разоблачительные статьи о бездарном командовании, коррупции и воровстве в армейской среде пользовались огромным успехом. Особенно доставалось в этих публикациях коменданту Порт-Артура генерал-лейтенанту А.М. Стесселю.
В момент капитуляции крепости Купчинский находился в Порт-Артуре. Он не захотел сдаваться в плен японцам и предпринял попытку бежать из осажденного города. С группой солдат Купчинский вышел на китайской шаланде из Артура в Инкоу, однако в открытом море их перехватил японский миноносец. Почти год репортер находился в плену и вернулся в Россию только после окончания военных действий. В лагере пленных у него неоднократно случались стычки с русскими офицерами, те не могли простить Купчинскому антиармейских публикаций.