Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…
Шрифт:
Всю блокаду действовала Троицкая церковь на Большой Спасской улице, игравшая важнейшую роль для жителей Лесного и ближайших окрестностей. Эта церковь даже стала инициатором сбора средств на танковую колонну. Забота о танкистах для церкви не была случайной – ведь почти напротив, в школе № 111 (на Дороге в Гражданку, № 7) находился учебный танковый батальон. Некоторые танкисты, несмотря на строгие запреты, посещали Троицкую церковь, особенно перед отправкой на передовую, делились со священнослужителями пайком, напитком от цинги, дровами.
По воспоминаниям
Как вспоминает Галина Владимировна Михайловская, в январе 1944 года, когда объявили, что блокада прорвана, жители Гражданки собрались в церкви, ведь некуда было пойти. Батюшка отслужил молебен. Все «выплакали» свое горе…
Мало кому ныне известно, что в Лесном в годы блокады, зимой 1942–1943 годов, произошло совершенно уникальное и невероятное для осажденного города событие: появился памятник. Речь идет о памятнике В.И. Чапаеву перед зданием Академии связи имени С.М. Буденного, построенной в 1930-х годах (архитектор Н.Ф. Бровкин) на Тихорецком проспекте. Памятник являлся авторским повторением работы скульптора Матвея Генриховича Манизера, установленной в 1932 году в городе Куйбышеве (ныне Самара).
Скульптура для города Куйбышева отливалась в бронзе в Ленинграде. Когда отливку завершили (на нынешнем заводе художественного литья «Монументскульптура»), со скульптурой ознакомился Сергей Миронович Киров, высказавший пожелание, чтобы такой же монумент установили и в городе на Неве. Уже в октябре 1933 года композицию ленинградского варианта памятника Чапаеву отлили с гипсового оригинала. Однако по каким-то причинам за последующие годы ее не установили, и скульптура до самой войны хранилась на заводском дворе.
По всей видимости, установка памятника Чапаеву во вторую блокадную зиму являлась символом того, что осажденный Ленинград живет и готов к дальнейшей борьбе за свое освобождение от блокады. Непосредственным же поводом стало обращение курсантов стрелково-пулеметных курсов Ленинградского фронта, по просьбе которых командование получило разрешение перевезти скульптуру с завода и установить ее на площади перед Академией связи. И хотя в блокадных условиях перевезти скульптурную композицию с Петроградской стороны в Лесной было нелегко, это выполнили.
По воспоминаниям непосредственных участников той «операции», открытие памятника не сопровождалось помпезными торжествами. Не гремели оркестры, только прозвучало троекратное «ура» молодых офицеров-пулеметчиков, выстроившихся перед памятником.
Памятник Чапаеву установили на временный постамент, и он находился на нем довольно долгое время. После войны разработали проект его реставрации. В нем непосредственно участвовал автор скульптурной композиции М.Г. Манизер. Правда, торжественное открытие памятника после реставрации состоялось только
Места скорби и памяти…
Сегодня в Лесном и в ближайших окрестностях существует несколько реликвий, напоминающих о трагических днях ленинградской блокады. Два мемориальных знака носят условные названия «блокадные колодцы». Один из них, в виде барельефа на стене здания, находится на бывшей Большой Спасской улице – недалеко от пересечения нынешних Гражданского проспекта и проспекта Непокоренных (точный адрес – проспект Непокоренных, дом № 6). Он создан в 1979 году по проекту архитектора М.Л. Круппа.
Понять, что представлял собой блокадный колодец и что он значил для жителей предместий осажденного Ленинграда, помогут воспоминания Галины Николаевны Есиновской. «Колодцы были в каждом дворе, но перед войной их давно не чистили, потому что на улицах установили водопроводные колонки, – рассказывает она. – Кроме того, первая блокадная зима была такая холодная, что большая часть колодцев вымерзла. Вода, и то в очень небольшом количестве, накапливалась лишь в некоторых из них… Воды там хватало всего на несколько утренних часов, поэтому за водой надо было ходить рано, часов в семь утра, но уже и тогда к колодцу стояла очередь. Люди были очень слабыми, и когда доставали воду, она расплескивалась из ведра и тут же замерзала. В результате этого вокруг отверстия в колодце образовывался большой ледяной холм, а само отверстие так суживалось, что не пропускало ведра. Чтобы достать воду, надо было вскарабкаться на холм, лечь на живот и воду доставать маленькой консервной банкой, привязанной к веревке. Банка эта тоже с трудом проходила в отверстие, вода постоянно расплескивалась, и ведро наполнялось очень медленно. А очередь в потемках понуро и молчаливо ждала…»
Еще один памятник «блокадному колодцу» расположен внутри комплекса зданий Политехнического института. Он выполнен из куска стекла. Надпись на памятнике сообщает: «На этом месте, в блокадную зиму 1941–1942 гг. находился артезианский колодец, снабжавший водой семьи сотрудников Политехнического института и два расположенных поблизости военных госпиталя».
Кроме того, на территории комплекса Политехнического института существует установленный в 1967 году памятный знак со следующей надписью: «Политехникам за родину, за коммунизм жизнь свою отдавшим в Великую Отечественную войну 1941–1945. Дела и ратные подвиги ваши бессмертны в памяти поколений»…
И, конечно, говоря о блокаде, нельзя не обойти тему блокадных захоронений. Жителей Гражданки и ближайших окрестных мест, умерших и погибших во время блокады, хоронили на Пискаревском и Богословском кладбищах. Небольшое сельское кладбище существовало в Пискаревке, совсем недалеко от Лесного, с давних пор, а в 1930-х годах, по Генеральному плану развития Ленинграда, территорию в районе Пискаревской и Большеохтинской дорог отвели под большое городское кладбище. Прежде там уже располагалось небольшое сельское кладбище.