Северный пламень
Шрифт:
— Царь рискует остаться без солдат, — усмехался Карл, но пленные офицеры улыбались тоже:
— О, нет, Ваше величество! Людей царь потому и не жалеет, что их у него много. Но скоро он с этой проблемой столкнется. Много воевать приходится ему и в собственной стране. Постоянно восстают донские казаки, староверы и прочие татары и финны Московии. Он с таким отношением к армии долго не протянет.
— И мы ему поможем, — хитро улыбался Карл.
Глава 24
Купальская ночь
— Тишина какая! — восхищенно прошептал Потоцкий. — Слышишь?
Подольский князь поднял вверх палец. Микола прислушался к стрекотанию сверчков под куполом звездного неба Купальской ночи.
— У-у-у-у! — слышался отдаленный хор явно молодых женских голосов.
— Поют, шельмы, — светился улыбкой Потоцкий. Лицо сябра показалось Миколе совсем мальчишеским, веселым и озорным, пусть глаз в ночном сумраке и не было видно.
— Ночка малая, да Купальная, — нараспев произнес Павел, — война войной, а Купалу отмечают-таки люди! Пойдем, Микола, посмотрим!
— Может, не надо? Зачем? — немного смутился Кмитич. Купальская ночь уже с шестнадцати лет воспринималась им как чисто деревенский праздник, гадание для молодых незамужних девушек, паганские развлечения сельских людей, пусть его отец и восхищался всеми этими святыми ночами: на Ярилу, на Купалу… Но отцу можно было, он вообще человеком был зачарованным, почти колдовским. А он, Микола, человек приземленный и прагматичный, человек светского общества, персона серьезных государственных кругов. При княжеских, графских и королевских дворах никто никогда даже не вспоминал про Купалье, папарать-кветку, гаданье и прыжки над костром. Но не таков был Павел Потоцкий. Купалье он считал чуть ли не главным русским праздником наравне с Рождеством и Пасхой. Он обожал зачарованные ночи на Ивана Купало, как это свято называли в Подолье, или Яна Купала — как в Литве.
Вот и сейчас. Нерешительность Миколы немало удивила Павла.
— Как зачем, Микола? — разозлился Потоцкий. — В эту ночь даже самые скромницы становятся самыми бесстыжими. Пошли посмотрим, как девчата гадают. Вот там, видишь, костер светится?
Они миновали часовых и, осторожно погружая ботфорты в высокую синюю при свете полной луны траву, пошли на свет огня на берегу Днепра. Вдалеке, на маленькой полянке, освещенной огнем костра, сидела небольшая группа, видимо, местных сельских ребят и девчат. Слышалась их купальная песня:
У нас ся-год-ня Купа-ла-а то-то-то, Ня деука агонь клала-а то-то-то, Сам бох агонь расклада-ал, Усех святых до сябе зва-ал. Звала Купала Ильлю-у: Ты прыди до нас Ильля-а, Ты прыди на Купальля-а. Няма часу, Купала-а, Гэту ночку мне ня спа-ать, Трэба жита пильнова-ать, Каб змея не ломала-а, Корэння ня копала-а…— Во как поют! — то и дело восхищенно смотрел на Миколу Павел. Миколе в самом деле понравилось. Звонкие голоса молодых девушек… Похоже, там одни они только и сидели. Что-то во всем этом было чарующее, волшебное. Ночь, россыпи звезд на небе, почти полная Луна, колдовская песня, от которой мурашки бежали по телу… Микола почувствовал, что попал обратно в детство, в свои лет четырнадцать, когда в последний раз проводил ночь на Купалу у культового дуба Дива, что так почитал его отец…
— Доброй ночи, люди добрые! — Микола аж вздрогнул. Это говорил Павел. Оршанский князь и не заметил, как они вышли прямо на берег Днепра, где под высокой толстой ивой молодые селяне сидели кружком у костра и пели песни. Здесь было восемь девчат и лишь трое молодых парубков. У всех девушек на головах были березовые венки… Они испугались, вскочив на ноги. Некоторые, вскрикнув, спрятались за спины трех молодых хлопцев, которые, похоже, и сами были напуганы резким появлением незваных гостей.
— Мы свои, не бойтесь, — успокаивающе выставил вперед руки Павел.
— А что опранка у вас как у шведов? — спросил парень, кажется, самый старший, лет не более семнадцати.
— Мы служим у шведского короля Карла, — ответил Микола, — так уж вышло.
— Так это, значит, ваш лагерь стоит здесь неподалеку? — спросила девушка, явно осмелев, делая шаг навстречу офицерам шведской армии.
— Так, наш, — улыбнулся Павел и без приглошения сел у костра на бревно, — хорошо поете. Мы заслушались, и вот ноги сами вынесли к вам!
Девушки захихикали. Страх их полностью прошел.
— А далеко тут до Могилева? — продолжал налаживать контакт с молодыми селянами Павел.
— Ой, да совсем рядом! — махнула одна девушка рукой, будто спросили сущую ерунду. — Тут пару часов пешком всего.
— Значит, завтра утром уже в Могилеве будем, — улыбнулся девушке Кмитич. — Там московиты есть?
— Вчера еще были! — стали чуть ли не хором говорить девчата. — Как пришли москали в Могилев, так житья в округе не стало. Везде рыскают калмыки да казаки, жгут, грабят. А нынче тихо, видимо, вас испугались…
Потрескивающий костер отбрысывал рыжие блики и черные тени на девчат и парней, и все они казались словно на одно лицо.
— Ну, и что вы тут нагадали, а, девчатки? — улыбнулся Потоцкий.
— А мы еще не начинали, — игриво улыбнулась, кажется, самая бойкая.
— А как гадать на костре? Я что-то никогда толком этого не понимал, — спросил Микола.
— Это просто! — девушки стали наперебой рассказывать:
— Вот если прыгнуть над костром и не будет искр и не коснуться огня, то значит, скоро выйдешь замуж.
— Ну! — засмеялся Микола. — Так это просто надо всем высоко прыгать!
— Не скажите, пан! — покачала головой блондинка с длинными волосами. — Как высоко не прыгай, а пламя все равно может выше прыгнуть, пятки лизнуть, и искры сами собой посыпятся. Тут все огонь решает, а не прыжок.
— Ну и исполняются предсказания? — полюбопытствовал Микола.
— Конечно! — отвечали девушки чуть ли не хором. Теперь они настолько осмелели, что нарочито говорили громко, перебивая друг друга, словно каждая пыталась привлечь к себе внимание красивых офицеров в желтой форме… У костра становилось весело. И это несмотря на то, что девчата рассказали не очень-то веселые новости: из-за войны и беспрестанных рейдов казаков, калмыков, шляхтичей сторонников Августа и шляхтичей сторонников Лещинского, да и самой шведской армии, от их вески Лошица почти ничего не осталось: погромили, пожгли, ограбили… Одни жители убежали, другие пошли на войну в хоругвь Сапеги, чтобы воевать за Лещинского…