Северянин
Шрифт:
Обитатели селения скрутили викинга и поставили его на ноги. Когда у него прояснилось зрение, он обнаружил, что вокруг него стоят не только местные крестьяне, но и преследовавшие его парни в балахонах, а также старик, облаченный в белое. Тот самый, который указал своим перстом на чужака и приказал его ловить.
Скандинав удивился, когда это старикан умудрился добраться до селения одновременно с ним, а ведь из местного патриарха, – если это, конечно, действительно основатель рода, прародитель местных крестьян и скотоводов, а не какой-нибудь жрец, принесший
Старик стоял, опираясь на резной посох, и смотрел на Агнара с холодным бесстрастием. Только теперь молодой мастер обратил внимание на то, насколько статен, крепок и свеж этот благородный патриарх, проживший добрых восемь десятков лет. Когда он шагнул к пленнику, перед ним расступились торопливо и почтительно. Он что-то сказал – голос был ясный и совсем не старческий. Скандинав не понял ни слова. Несколько мгновений все молчали, глядя на него, должно быть, ждали ответа. Не дождавшись, старик небрежно махнул посохом, отвернулся и неспешно пошел к лесу, а пленника поволокли в селение.
Мысленно Агнар простился со своей короткой и такой беспокойной, но позарез ему нужной жизнью. Впрочем, смотреть смерти в лицо ему приходилось и прежде, и потому молодой мастер чувствовал удивительное спокойствие. Все – так все. Такова жизнь.
Его успокоил собственный фатализм, и он стал с любопытством оглядываться по сторонам. По его мнению женщины, встречавшиеся по пути, – они поглядывали на чужака слишком откровенно, даже оценивающе, – одевались не слишком прилично. Возможно, по причине теплого времени они были в простеньких тонких рубашках, и по тому, как ткань обрисовывала разгоряченные солнцем тела, легко догадаться, что никакой другой одежды на них не имелось. Кое-кто из них накинул плащ, но многие и этого не сделали.
Возможно, ходить в одной тонкой рубахе по селению здесь считалось допустимым и даже вполне приличным.
Молодой мастер не мог удержаться от того, чтобы не полюбоваться местными красавицами. Все они были темноволосые или темно-русые, в родной же Агнару Норвегии идеалом красоты считалась женщины с густой копной светлых или солнечно-рыжих волос. Все они казались ему восхитительными – высокие, стройные, крепкие, с великолепной грудью и округлыми бедрами, с полными яркими губами и синими глазами. У скандинава мелькнула мысль, вот бы ему напоследок на ночь дали пошалить с парочкой таких, тогда и умирать было бы не страшно.
Разве что очень обидно.
Но потом, вспомнив альвийку, он поморщился и решил – нет уж. Не стоит. Вдруг эти тоже владеют какой-нибудь магией. Еще погубят его душу…
Викинга заперли в деревянной пристройке, прилепившейся к стене одного из больших круглых домов. Рук ему не развязали, однако уже через полчаса после того, как дверь изнутри подперли тяжелым поленцем, он сумел ощупать все стены и убедился, что, несмотря на внешнюю хлипкость, пристройка вполне устойчива, и самостоятельно ему отсюда не выбраться.
Там его продержали недолго – только до утра. Утром, не развязывая, отвели в один из домов.
Изнутри дом оказался еще
В одном из альковов, в том, который был расположен напротив входа, скрестив ноги, сидел давешний седой старик. Перед ним стояло большое серебряное блюдо с мясом и свернутая лепешка; старик степенно завтракал. Молодого мастера подвели к нему, и, развязав руки, оставили. Выйдя, приведшие его мужчины даже прикрыли за собой дверь.
Вокруг царила тишина. Сквозь редкие и узкие окошки, а также через дымовое отверстие в крыше пробивались лучи света, играя на тростниковых циновках. Скандинав с любопытством разглядывал убранство дома. Оно показалось ему скудным, даже грубым – ни гобеленов, ни изящных светцов, даже кованая цепь, которая свисала с матицы потолка, напоминала поделку подмастерья и аккуратностью не отличалась. Или, может быть, ему просто так казалось.
– Опускайся, – медленно, с трудом произнес старик.
– Что? – не понял Агнар. Он посмотрел на старика – тот вертел в пальцах какую-то деревянную вещицу.
– Я что-то не так сказал? Верно… Садись.
– Так мой язык вам известен? – удивился молодой мастер.
– Нет. Этот язык я взял у тебя.
– У меня?
– Из твоей памяти.
Скандинав рефлекторно выставил ладонь, будто рукой пытался защитить свой разум от проникновения извне, чем вызвал лишь снисходительную усмешку патриарха.
– Так ты не сможешь защититься.
– Мне не нравится, когда неизвестно кто шарит в моей голове, – пробормотал викинг.
– Допускаю, – старик был невозмутим. – Бери мясо. И лепешку… С тем, что мое сознание какое-то время пробудет в твоем, тебе придется смириться. Тем более, что противиться ты не можешь, – он внимательно следил за лицом и жестами пленника.
– Что тебе от меня нужно? – разозлился Агнар.
– В первую очередь я хочу знать, кто ты такой. Потом – откуда ты пришел сюда. И зачем.
– В первую очередь вспомни хоть о самой малой вежливости и назови свое имя.
– Ладно. Меня называют Луитех. Я друид этой области. Теперь твоя очередь.
– Мой отец называл меня Агнаром. Остальные зовут меня Кузнецом. Я родом из Согнефьорда, что в Норвегии. Ты знаешь о такой стране?
– Я знаю о народах Северного Пути, должно быть о тех приморских скалах ты и говоришь. Что ты делаешь на нашем острове?
– Сказать по правде, я здесь не по своей воле. Больше всего на свете я хотел бы оказаться дома.