Сейчас и на земле. Преступление. Побег
Шрифт:
Роберта подумала и отвечает:
– Не так-то у меня много ухажеров, – и тут же, вспыхнув, добавляет: – А если им ждать невтерпеж, скатертью дорожка, сами знают, что делать.
– Ну я-то знаю, – разворачиваю машину обратно и открываю дверцу.
– Я не нарочно, – говорит она не шевельнувшись.
– Конечно, не хотела. Это наследственное.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду. Мы с матерью всегда были закадычными друзьями. Я единственный человек, с кем
– А как насчет отца?
– С ним особенно не поболтаешь, к тому же он обычно дежурит по ночам в полицейском патруле.
– Но послушай, – говорю я. – Положим, я бы не зашел, никто бы не зашел, что бы ты делала весь вечер? Сидела и точила лясы с матушкой?
– Мы не точим лясы. Просто нам приятно быть вместе, вот и все.
– Но ты когда-нибудь читаешь?
– Мама не читает, она не любительница чтения.
– А ты? Как насчет тебя, Роберта?
– Представь себе, я сижу и читаю, когда мама не может читать и ей не с кем поговорить. Как бы я выглядела?
На самом деле она любила читать; я сам убедился в этом после того, как мы поженились, но только не то, что помогло бы ей больше узнать о себе и обо мне. У меня была разъездная работа от газетного треста – по шесть центов слово за шесть недель до публикации, поездки за мой счет. По всей Айове, Дакоте и Миссури до самой Оклахомы и Техаса. Когда хотелось развеяться, мы ходили в публичные библиотеки. Я уже давно перестал беситься, хотя, судя по всему, так и не научился этому хорошенько.
– Но почему я не могу делать то, что мне нравится, скажи мне, Джимми?
– Почему? Да потому что потому!
– Нет, скажи!
– О Господи! Роберта! Вот тебе приключенческая история. Об одном городе в Африке. Там есть богини, битвы и все такое прочее. Ее написал парень по имени Флобер. Я думаю, что тебе понравится больше даже, чем Макс Брандт. Возьми почитай.
– Я читала.
– Когда?
– Ну, как-то просматривала.
– Роберта, ради всего святого, почему бы тебе не прочитать разок книгу?
Но я-то знал почему – и насчет книг, и всего другого. Она боялась. Она не чувствовала уверенности во мне и боялась, что, пытаясь получить многое из того, что могло бы связать нас друг с другом крепкими узами, она не потянет. Но я думал, что знаю, а на самом деле... Было лучше оставить все как есть. Она не была против, чтобы я ей читал вслух. Вовсе нет. До появления Джо.
– Джимми, ты разбудишь ее. Она перевозбудится.
– Не выдумывай. Устанет слушать – заснет.
– Слушать! Это трехмесячный-то ребенок!
– А что такого? Ты боишься, что
– Ну ладно, давай! Я думаю, она уже привыкла к этому раньше.
А потом...
Однокомнатная квартирка в Форт-Ворте, или Далласе, или Канзас-Сити. Джо не отрываясь смотрит на мое лицо; Роберта, лежа в кровати, смотрит на нас.
– А теперь слушай, Джо. Как зовут соседскую девочку?
– Вуф.
– Замечательно. Руфь. А другую девочку внизу?
– Мэви?
– Отлично. Вы все маленькие девочки, и всех вас зовут по-разному. Правда, здорово?
– М-м.
– Три маленькие девочки, а... теперь посмотри на это снова – вот на эту штуку на стене. Помнишь, что я тебе сказал о маленьких девочках? Три разных имени. Понятно? А это что?
– Твещина?
– Трещина. Мы уже это знаем. А другое название? Помни – три...
– Стель?
– Прекрасно. Щель. Ну и еще одно. Рас... Расщ...
– Рас-селина?
– Расселина-расщелина! Ай да молодец. А в словаре могла бы найти?
– Угу.
– Ну... Нет, нет! А-Б-В-Г-Д-Е... Запомнила? Надо искать не на моих туфлях и не на шее, правда ведь? Вот, правильно. "Щ"... хорошо... но не "а" после, а...
А потом:
– Ай да Джо! Ну и умная девочка у тебя, Диллон. Она прочитала «Дети незнакомцев».
– Бедная малышка. Всю жизнь, наверно, будет на меня тянуть. Ха-ха. Очень умно. Так как насчет обеда? Мне, кажется, пора. В самом деле пора. Если б знал, что я ела за завтраком. Фу! Отвратительно! Просто гадость!
– Простите... миссис Диллон не будет против... я бы мог сходить в кулинарию...
– Что за ужас! Ха-ха. Да не обращайте внимания! Это у меня просто такая манера говорить. Уже надо бежать. Правда пора.
И потом:
– Разумеется, он знал, что ты здесь. Ты что думаешь, он глухой, что ли? Только какого черта ты включила пылесос?
– Захотелось – и включила. Я решила, что пора ему вежливо намекнуть, что здесь живут и другие и им надо делать свои дела.
– Это-то он понял.
– Если ради своей работы тебе надо кормить каждого встречного-поперечного от Вашингтона и Нью-Йорка до Нового Орлеана, не лучше ли сменить работу?
– Придется.
– Джимми, ты это серьезно?
– А что это меняет? Что это вообще меняет? Какая польза от того, что это лучшая работа, которая у меня когда-либо была, и я продаю все, что ни напишу? Мне-то от этого какая польза?.. Ах, черт! Плевать! Давай лучше выпьем.
– Но я не могу так, Джимми. Просто не могу. Что я могу поделать, когда кто-то говорит всякие там умности, а я сижу тут как пень, – я так не могу.