Сезон мертвеца

Хьюсон Дэвид

– Да, точно как у того древнего святого, – подтвердил Ник, пристально глядя на нее.

– Я же говорила вам, – выпалила она, – что большая часть всех этих историй является апокрифами и не имеет ничего общего с действительностью. А уж об этом святом Клименте и говорить нечего. Если человек, который совершил это преступление, знает Тертуллиана, в чем я нисколько не сомневаюсь, то он должен знать, что это все легенда, не более того. Тертуллиан действительно написал о Клименте, но при этом ни разу не упомянул о его мученической смерти. Это всего лишь волшебная сказка, которую начали передавать из уст в уста только с четвертого века, не раньше.

Ник попытался собраться

с мыслями и проанализировать ее слова.

– А почему это должно иметь для преступника какое-то значение? Какая ему разница, было это на самом деле или нет?

Фальконе погладил рукой седеющую бородку и ухмыльнулся:

– Потому что это вопрос веры. Мы смотрим на все эти действия и думаем, что речь идет о человеке, у которого по какой-то причине возникло превратное представление о религии. А на самом деле...

Его речь была прервана Терезой Лупо, которая успела отправить тело в морг и вернуться в церковь:

– А на самом деле у вас нет ни малейшей зацепки, ни единой более или менее правдоподобной версии. Так что, пожалуйста, избавьте нас, полицейских, от необходимости заниматься психологическими изысканиями. Каждый из нас прекрасно понимает, что человек, который смог так легко содрать кожу с себе подобного, не может быть легким, податливым объектом для пресловутого фрейдистского психоанализа. Можете делать что угодно, все равно у вас ничего не получится. У этого типа в голове по меньшей мере два конфликтных мотива, и они действуют одновременно, удивительным образом не противореча друг другу. Именно об этом я говорила вчера вечером и охотно повторю сегодня. Мы имеем дело с сильным, волевым и в высшей степени целеустремленным человеком, который, помимо всего прочего, имеет неплохие познания в медицине или по крайней мере долго работал на скотобойне. У него совершенно особая логика, не укладывающаяся в рамки здравого смысла или обыденного сознания. Чтобы понять его, нужно стать таким же сумасшедшим. Ищите физические факты, а не психическую предрасположенность.

Ник Коста напряженно смотрел на Сару, пытаясь уловить хотя бы малейшие признаки испуга или растерянности.

– Вы знаете кого-нибудь из таких людей?

– Нет, – ответила она, благодарно посмотрев в сторону Терезы, которая фактически поддержала ее в трудную минуту. – Могу сказать только то, что этот человек неплохо знает Тертуллиана. Не забывайте об этом.

– Еще бы, – согласилась с ней Тереза. – Похоже, у меня тут самая приятная работа.

С этими словами она повернулась и направилась к выходу, попутно доставая из кармана сигарету.

– Что еще вы от меня хотите? – спросила Сара, когда все медики покинули место преступления.

Фальконе, покачавшись на ступнях взад и вперед, сформулировал требование:

– Имена и адреса людей, с кем вы поддерживали интимные отношения после того, как приехали в Рим.

Сара решительно покачала головой:

– Это невозможно. Вы не имеете права вторгаться в мою частную жизнь.

Фальконе подался вперед и вперил в нее пронзительный взгляд.

– Синьорина Фарнезе, – сказал он нарочито мягким голосом, – каждый человек, который по своей глупости оказался в вашей постели, является подозреваемым. Каждый человек, с которым вы переспали, является потенциальной жертвой. Нам нужны имена и адреса этих людей. Это нужно для их же блага. Надеюсь, вы понимаете?

– Некоторые из них женаты и занимают высокое положение в обществе, – продолжала упорствовать Сара. – Вы требуете от меня невозможного. Как вы чувствовали бы себя на их месте?

Фальконе грозно свел брови к переносице:

– Я был бы чрезвычайно рад, что остался в живых.

Сара не нашла,

что ответить. Ник осторожно прикоснулся к ее руке. Похоже, в жизни этой женщины есть немало тайн, которые так или иначе имеют отношение к совершенным преступлениям.

– Сара, это очень важно. Если хотите, мы пригласим женщин-следователей, с которыми вам будет легче разговаривать. Все это строго конфиденциально, можете не сомневаться.

– Вы что, действительно верите в это? Пожалуйста...

Он не мог спорить с ней, и все вокруг тоже хорошо понимали, что из полицейского департамента постоянно просачивается информация, не подлежащая разглашению. Ник не знал, какие имена станут достоянием гласности, а какие – нет. Слишком много журналистов кормятся вокруг этого дела и слишком большими деньгами они располагают, чтобы получить сенсационные сведения.

– Нам это нужно, чтобы обеспечить и вашу личную безопасность, – сказал Фальконе, используя последний аргумент. – Этот человек знает о вас практически все и может попытаться убрать столь опасного свидетеля. Не исключено, что этими жуткими преступлениями он пытается напугать вас, заставить молчать или просто предупреждает о чем-то. В одном я уверен абсолютно: рано или поздно настанет момент, когда он осознает, что все его действия не производят нужного эффекта, и тогда придет ваш черед. Так что имейте в виду: вы вполне можете стать его очередной жертвой.

– Кто бы это ни был, – тихо сказала Сара, не сводя глаз с инспектора, – я не имею к нему ни малейшего отношения.

– Кого вы знаете в Ватикане? – спросил Фальконе таким тоном, будто вопрос логически вытек из предыдущего разговора.

Ник Коста мысленно выругался. Недавно он высказал шефу озабоченность по поводу трагического события, произошедшего в библиотеке Ватикана, но ему и в голову не пришло, что его предположение так быстро найдет применение.

– Что? – не поняла Сара.

– Между Ринальди и кем-то из Ватикана было несколько телефонных разговоров, – терпеливо пояснил Фальконе, пристально следя за ее реакцией. – У нас сложилось впечатление, что Ринальди подозревал о слежке, когда переступил порог библиотеки. Ему казалось, что за ним наблюдают. Это могла быть электронная слежка или просто взгляд хорошо укрывшегося человека. По роду своей деятельности вы, наверное, знаете многих людей, именно поэтому нам так важно, чтобы вы назвали их имена и адреса.

– У меня нет и никогда не было никаких особых отношений с людьми из Ватикана, – едва слышно произнесла мертвенно-бледная Сара.

– Боюсь, что без откровенного признания с вашей стороны... – Фальконе равнодушно пожал плечами, – убийства будут продолжаться. Не вижу причин, по которым преступник должен прекратить свою чудовищную деятельность. Нам нужны имена, синьорина Фарнезе. Все без исключения. – Он снова наклонился вперед и пристально посмотрел ей в глаза. – Нам нужно знать все подробности вашей личной жизни.

– Подите вы к черту! – не выдержала Сара.

Фальконе ехидно ухмыльнулся. Ник знал, что он доволен исходом разговора. Он всегда любил ставить людей в тупик и любой ценой добивался своего.

– Синьорина Фарнезе, – сказал Фальконе, – я настаиваю на вашем сотрудничестве с нами, а если вы будете и дальше отказываться от дачи показаний, я буду вынужден посадить вас под арест в каком-нибудь укромном местечке на окраине города.

– Синьор, – вмешался Ник и получил от шефа испепеляющий взгляд, – все происходит слишком быстро. Синьорине нужно дать какое-то время, чтобы прийти в себя и правильно оценить сложившиеся обстоятельства. А я тем временем найду женщин-следователей, которые побеседуют с ней в полицейском участке.