Сферы влияния
Шрифт:
— Рассказывайте, мистер Малфой — только без тумана, — сказала она, снова взяв бокал за тонкую ножку, — что именно угрожает Майкрофту Холмсу и что вам от меня нужно.
— Разумеется, мисс Грейнджер, — подхватив её тон, согласился Малфой. — Иначе я бы не просил вас о встрече.
Он выдохнул, отпил вина, Гермиона откинулась на спинку стула, про себя отметив, что одеколон Холмса Малфою всё-таки не идёт — слишком сильный и резкий запах. У Майкрофта он едва различим, почти не осознается, а здесь, несмотря на хорошую систему
Пока она размышляла, Малфой собирался с мыслями, тёр переносицу и пытался, похоже, решить, с чего начать. Гермиона отпила вина и покачала головой. Огневиски, конечно, был бы лучше, пусть и не таким изящным, но вино Малфой выбрал отменное. Напиток чуть обжёг язык, но очень мягко обволок горло, раскрываясь в богатом послевкусии.
— Как вино? — спросил Малфой.
— Неплохо, — оценила она и улыбнулась.
— Прежде чем перейти к делам, — проговорил Малфой, — разрешите поднять бокал за доброе сотрудничество.
В сущности, это был неплохой тост, особенно в свете того, что они, кажется, ненадолго станут союзниками, поэтому она отсалютовала Малфою бокалом и сделала ещё глоток и прикрыла глаза.
Странно, что такая ничтожная доза алкоголя привела её в такое замечательное расположение духа, однако результат был налицо. Она чувствовала, как тугой узел проблем, переживаний и сомнений в груди развязывается сам собой, и, пожалуй, человек, сидящий за столом напротив, был не последней тому причиной.
Она чуть наклонила голову на бок, изучая его как будто впервые: Драко Малфой не был красив, но только кто-то начисто лишённый вкуса назвал бы его непривлекательным. У него была особая харизма, которой обладали немногие знакомые Гермионы.
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — сказал он ей, и Гермиона почувствовала, как теплеют её щеки. Комплимент оказался удивительно приятным.
— Благодарю, — ответила она.
— Разреши мне сказать еще один тост. За Гермиону Грейнджер, — внутри что-то затрепетало, и Гермиона выпила за саму себя.
Малфой протянул ей руку, и она с удовольствием вложила свою ладонь в его — тёплую, мягкую, изящную. Малфой поцеловал её пальцы и отпустил, а Гермиона подумала, что готова была бы весь вечер просидеть, держась за руки.
Голова стала лёгкой, от гнетущих мыслей не осталось и следа. На грани сознания мельтешил какой-то вопрос, который она планировала обсудить с Малфоем, но он не имел особого смысла — это была шелуха, скрывавшая главное. То, что они рядом. Вместе.
— Мы хотели обсудить Майкрофта Холмса, — напомнил ей Малфой, и она рассмеялась:
— К Мордреду Холмса. Не хочу о нём ничего слышать.
В самом деле, какое ей было дело до Майкрофта Холмса и прочих политических дрязгов? Она никогда не хотела участвовать в политике, не хотела быть к ней причастной — и сейчас, в вечер, который она проводит с самым
— Как скажешь, — подхватил её смех Драко, — я тоже не слишком-то хочу о нём говорить. Тем более, что есть темы интересней.
Как-то незаметно он немного придвинулся к ней, и теперь сидел не напротив, а рядом, и под столом их колени соприкасались.
Вино, сыр, кажется, устрицы — Гермиона едва ли могла бы назвать точно, что она ела и пила, потому что с каждым мгновением все больший смысл приобретал находившийся рядом Драко.
До сих пор она спала, а теперь очнулась: мир, серый и тусклый, расцветился яркими красками. Всё вокруг было воистину прекрасным: и ресторан, и стол, и искусно расписанные плафоны, — но центром вселенной был Драко. Это из-за него сердце Гермионы стучало чаще, благодаря ему ей хотелось смеяться от счастья.
— Я никогда не надеялся, что ты будешь смотреть на меня так, как смотришь сейчас, — прошептал он ей на ухо, обжигая дыханием тонкую кожу. — Ты ведь всегда меня презирала.
Презрение было забыто: оно осталось где-то там, в далёком прошлом, а в настоящем ему не было места — в Драко не было ни единой черты, заслуживающей порицания. Она попыталась вспомнить, из-за чего они враждовали, но на ум приходила только ничего не стоящая ерунда, детские ссоры, обиды, о которых было стыдно вспоминать.
— Это было глупо, — тоже шёпотом ответила она, — мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как сейчас.
Мерлин, она говорила правду. Никогда за всю свою жизнь она не испытывала ничего подобного. Даже когда…
Внутренний ментальный удар был сокрушительным, голова взорвалась болью такой силы, что Гермиона вскрикнула и едва не лишилась сознания. Окклюментный щит осыпался крошевом мыслеобразов, и её захлестнул поток воспоминаний, имя которым было «Рон».
Там, в воспоминаниях, он целовал её, обнимал, прижимался головой к её плечу, а здесь, в реальности, Драко Малфой придерживал её за спину и что-то говорил как будто обеспокоенным тоном.
— Глоток вина, и тебе станет лучше, — с трудом сумела она расслышать.
В воспоминаниях Рон был живым, настоящим, близким, а Малфой — далёким и омерзительным, но постепенно она выплывала в реальность.
Край бокала коснулся её губ, она машинально глотнула, и ей стало легче. Шум в ушах пропал, в сознании прояснилось, она выдохнула и пробормотала:
— Извини, не знаю, что произошло.
Драко выглядел обеспокоенным и предложил:
— Давай пройдёмся, тебе лучше подышать свежим воздухом.
Он рассчитался, и они вышли на улицу. Прохладный осенний воздух и правда подействовал, и к Гермионе вернулось прекрасное расположение духа. Она улыбнулась Драко и взяла его за руку, наслаждаясь прикосновением и близостью. Он покачал головой и спросил: