Сфинксы северных ворот
Шрифт:
Старуха вновь перекрестилась, медленно и широко, не сводя глаз с Александры. Лицо у Жанны внезапно сделалось глуповатым, как у ребенка, самозабвенно слушающего волшебную сказку, полную чудовищ и чудес.
— Вы помните, что ждало людей, которые сто лет назад осматривали «Дом полковника», когда туда принесли несчастную вдову, потерявшую на войне сыновей? — продолжала Александра. — Что было найдено в этом доме? Ровным счетом ничего! Никаких архивов, писем, бумаг, ни одного портрета, ни единого дагерротипа! И это после Первой мировой войны, в ту пору, когда даже самые бедные люди старались хоть изредка фотографироваться! В каждом маленьком городишке, на каждой ярмарке работал фотограф! Семья Делавиней
— Ну и что тут такого? — нерешительно возразила Жанна. — Бедняжка рехнулась от горя и попросту все уничтожила, это ведь ясно…
— А может быть, оставшись одна, она рассматривала снимки, вспоминая лица своих дорогих покойников, и поняла то, что поняла я, сличив лицо сфинкса и лицо одного из своих сыновей? — парировала Александра. — Быть может, вдова узнала на семейных снимках и второго сфинкса? Кто знает, открылась ли ей вся истина, как мне… Может, она и не предположила подмены. Но открытие могло стать последним шагом на пути к безумию. Вероятно, она решила, что это сходство — часть родового проклятия, которое преследовало Делавиней с тех пор, как полковник вернулся с войны. Уничтожить каменные изваяния у ворот ей было не под силу, но сжечь семейный архив, сводящий ее с ума, она смогла…
На этот раз Жанна промолчала. Она следила за Александрой суженными, загадочно блестящими глазами.
— Горькая ирония! — заметила художница, подводя итог. — Делавини сделались местными аристократами в силу равенства, объявленного революцией… В то же время они были аристократами по рождению, по привилегированному праву, этой же революцией отмененному…
Звук клаксона, перекрывший птичий гомон, заставил женщин одновременно обернуться в сторону замка. Александра не увидела там машины, но ее сердце заколотилось от волнения. «Я откровенничаю, пытаюсь убедить Жанну в своей правоте… А быть может, она все прекрасно знает и просто проверяет, насколько я далеко зашла… Ну, не сумасшедшая ли я?! Кто знает, что у них на уме, у этих упертых лже-Делавиней? Может быть, они во что бы то ни стало хотят сохранить тайну своего замечательного предка! Если это приехал Даниэль, мне может не поздоровиться… Огромный парк, безлюдное место и никаких свидетелей, кроме сфинксов… Куда она там скинула труп бедной собаки? В яму у оврага?»
— Это мой зять, — сказала Жанна, продолжая всматриваться вглубь аллеи. — Не говорите ему ничего, Даниэлю эта ваша история не понравится! Я-то выслушала, потому что хочу взять в толк, почему вы к нам прицепились, лезете в чужую жизнь… А оно вон что, вы от большого ума напридумывали всяких ужасов… — И, не дожидаясь ответа, она поспешила к замку.
Обогнув развалины, увитые плющом, Александра обнаружила во дворе, сразу перед открытыми настежь воротами, знакомый серебристый фургончик с поцарапанными боками. Хозяина не было видно, но из-за угла сторожки раздавался резкий голос Делавиня. Спустя мгновение оттуда появилась растерянная, как-то ставшая ниже ростом Жанна. Александра, никогда не видевшая этих двоих людей вместе, сразу догадалась, что суровая служанка боится своего столь же сурового зятя. Сама художница приготовила для встречи улыбку — по ее мнению, это больше всего выводило Делавиня из себя.
Но она просчиталась. Когда Делавинь показался из-за сторожки и пошел к ней навстречу, на его лице тоже застыла кривоватая улыбка, обнажившая длинные прокуренные зубы.
— Не ждал, что мы опять увидимся! — С этими словами он пожал ей руку, крепко, как мужчине. — Вы ведь вчера уехали в Москву!
— Как видите, я вернулась! — Александра больше не улыбалась. — Эти края затягивают… привязывают к себе.
— Так
— Вот и ваш предок сюда вернулся после похода в Россию! — Эти слова художница произнесла нарочито небрежно.
— А куда же ему было ехать, сами подумайте? — в тон ей ответил Делавинь. — Без ног-то? В другом месте он был бы просто жалкой развалиной с мошной денег. А здесь стал героем.
— Скажите, а почему он не приобрел этот замок, вместо того чтобы строить дом? — Александра обернулась к развалинам. — Ведь тогда, вероятно, это было ему по средствам…
— Кто знает… — пробормотал Делавинь, словно про себя. — Золото полковника так и не нашли… И наверняка никогда не найдут. Может быть, его и хватило только, чтобы купить клочок земли в деревне и выстроить скромный дом.
— Теперь я понимаю, что «клад полковника», о котором так много говорили, заключался не в деньгах… — многозначительно заметила художница.
— Да ведь я вам уже втолковывал, что за деньги можно купить не все! — кивнул Делавинь с самодовольной усмешкой.
Он ничуть не был смущен и, казалось, не придавал никакого значения намекам, которые делала Александра. Женщина, к своему удивлению, обнаружила, что на сей раз этот человек ее не раздражает. Более того, она испытывала к нему смутное чувство почтения, смешанное со жгучим интересом, который обычно вызывает тайна.
— Кажется, Симона едет. — Внезапно отвернувшись, Делавинь всмотрелся вдаль, приложив ладонь козырьком ко лбу.
Александра не в силах была что-либо различить на дороге, терявшейся в полях, не слышно было и шума мотора. Зато в небе, высоко, там, где его не мог разглядеть человеческий глаз, заливался жаворонок. Она безуспешно пыталась найти взглядом невидимого певца, крошечного и, судя по голосу, влюбленного.
— Я хочу просить вас об одолжении. — Делавинь вновь повернулся к Александре. Его взгляд был спокоен, голос звучал дружелюбно. — Не хотелось бы лишних слухов в деревне… Нашим, местным, только дай посплетничать… Раз уж вы оказались здесь, значит, вас сама судьба послала, чтобы мне помочь!
— Я слушаю… — с замиранием сердца проговорила женщина.
— В подробности вдаваться не буду, но обстоятельства таковы, что мне срочно понадобилось раздобыть денег. — Делавинь говорил с легкой усмешкой, словно предлагая собеседнице оценить всю смехотворность своего затруднительного положения. — Занять негде, брать кредит затруднительно… Да на мне их уже несколько. Я решился продать Лессе одну семейную реликвию…
— Сфинксов! — кивнула Александра.
— Именно… — вздохнул Делавинь. — Придется с ними расстаться… Но будет не так уж плохо, что они вернутся на свое законное место, сюда, к гроту…
— Это будет прекрасно. — Теперь Александра тоже разглядела белую машину Симоны, показавшуюся вдали в полях. — Это будет просто замечательно. Но… какую услугу я могу вам оказать?
— Видите ли, мне не хотелось бы, чтобы Симона, а вслед за ней и вся деревня узнали, что это я продаю сфинксов… — признался Делавинь. Его лицо приобрело привычное сумрачное выражение, он говорил торопливо, следя взглядом за приближавшейся машиной. — Сбежится целая толпа глазеть, как их увозят… Начнут судачить… Все ведь думают, что я продал их вместе с домом вашей подруге. Мои затруднительные обстоятельства всем известны, так что никто меня не осуждал… Тем более, сфинксы остались на прежнем месте. И вот, чтобы не поднимать шума, я решил сказать Симоне, что сфинксов продает Натали, а меня она попросила представлять ее интересы…