Шафранная мантия. (THE SAFRON ROBE)
Шрифт:
Глава 11
Возвращение в Чакпори
Мы с Наставником уезжаем из Поталы — Встреча с торговцем в деревне Шо — Слухи опережают меня — На кухне — фармакологическая фабрика монастыря — Целебные свойства трав — Меня обещают посвятить в искусство приготовления лекарств
Мы вместе шли по коридору, пока в конце концов не добрались до внутреннего дворика, где монах-конюх уже держал наготове двух лошадей. Одна предназначалась для Наставника, другая — к моему ужасу — для меня! Наставник приказал конюху помочь мне взобраться на лошадь, и я был очень рад этому. Принимая во внимание больные ноги, нетрудно понять, что лошадь
Наконец, несмотря на свои покалеченные ноги, я с помощью конюха взобрался на лошадь. Но и тут я, видимо, сделал что-то не так, и она бросилась вперед. Наставник громко смеялся, глядя на меня и понимая, что я не в состоянии управлять этом ужасным животным. Лошадь промчалась через дворик и поскакала дальше по тропинке. Я молился за свою жизнь, боясь упасть и покатиться по склону горы.
Мы неслись вдоль стены. Из окна надо мной выглянуло толстое приветливое лицо:
— До свидания, Лобсанг. Возвращайся скорее. На следующей неделе у нас будет свежий ячмень, и я приготовлю из него новое блюдо, какого ты еще никогда не пробовал. Как только вернешься, заходи.
Затем повар увидел, что подъезжает другой всадник, и, обратив глаза к нему, взмолился:
— О! Аи! Аи! Уважаемый Медицинский Лама, простите меня!
Приближался мой Наставник, и бедный монах решил, что вел себя слишком дерзко. Однако приветливая улыбка Наставника позволила ему снова обрести покой.
Я спускался с горы, а мой Наставник, громко смеясь, ехал следом.
— Нам нужно будет приклеить тебя к лошади, Лобсанг, — сдерживая смех, произнес он.
Я хмуро оглянулся назад. С ним было все в порядке. Это был большой человек шести футов ростом и более двухсот фунтов весом. Он был не только умен, но и мускулист. Я не сомневался, что стоило ему только захотеть, он вполне мог бы поднять эту лошадь и снести ее с горы вместо того, чтобы нестись не ней. Я же, наоборот, ощущал себя мухой, севшей на слона. Я практически не мог управлять лошадью. Она часто проявляла упрямство, зная, что я буквально окаменел от страха. Она двигалась по самому краю тропы и ржала, — очевидно, ее веселила моя бестолковость.
Мы достигли подножия горы и направились по Допдальской дороге, так как, прежде чем отправиться в Чакпори, нам следовало заглянуть в одно правительственное учреждение в деревне Шо. Когда мы прибыли туда, Наставник довольно основательно привязал мою лошадь к столбу и, помогая мне спуститься на землю, сказал:
— Теперь ты должен постоять здесь, Лобсанг. Я вернусь через десять минут.
Он поднял сумку и зашагал в направлении одного из домов, оставив меня сидящим на груде камней.
— Сюда! Сюда! — раздался позади меня голос, принадлежавший, видимо, сельскому жителю. — К нам пожаловал Лама в шафранной мантии. Он оставил неподалеку двух лошадей. А вон его мальчик, который присматривает за ними. Как поживаешь, маленький Мастер?
Я огляделся и увидел небольшую группу паломников. Они стали раскланиваться предо мной в традиционных тибетских приветствиях, которыми обычно низшие по рангу приветствуют высших. Мою грудь распирало от гордости. Я бессовестно наслаждался, греясь в лучах славы, свалившейся на меня из-за того, что оказался «мальчиком Ламы в шафранной мантии».
— О! — ответил я. — Вам не следовало бы так шумно приветствовать монаха. Мы все время погружены в медитацию, и внезапный шок в этом случае очень вреден для здоровья.
Сдвинув брови, я неодобрительно посмотрел на них и продолжил:
— Мой Мастер и Наставник Лама Мингьяр Дондуп, обладатель
С этими словами я отвернулся, считая, что поступил, как настоящий монах, и надеясь, что произвел должное впечатление.
Смех, раздавшийся неподалеку, заставил меня смущенно оглянуться. Я увидел торговца. Он стоял, положив одну руку на бедро, и ковырял соломинкой в зубах. Мельком я оглянулся и заметил, что паломники, как и ожидалось, продолжили свой путь.
— Ну? Что тебе нужно? — спросил я старого торговца, который таращил на меня свои узкие глаза. Его лицо было покрыто морщинами. — У меня нет лишнего времени.
Старик улыбнулся хитрой улыбкой.
— Не будь так строг с бедным старым торговцем, который прожил трудную жизнь в это тяжелое время. Нет ли у тебя случайно с собой каких-нибудь безделушек из Большого Дома? Я заплачу тебе хорошую цену за клочок волос с головы ламы или за кусочек его мантии. Я могу предложить тебе еще больше за вещь, благословленную каким-нибудь высшим ламой, например, твоим Наставником в шафранной мантии. Ответь мне, маленький Мастер, ответь, прежде чем он вернется и застанет нас вместе.
Я презрительно фыркнул, посмотрев на него. Даже если бы у меня была дюжина мантий, я бы ни одной не продал такому плуту и шарлатану. Тут, к своей радости, я увидел возвращающегося Наставника. Старый торговец тоже увидел его и зашагал прочь неуклюжей походкой.
— Ты хотел что-то купить у этого торговца? — спросил Наставник.
— Нет, уважаемый Мастер, — ответил я, — это он пытался клочки Ваших волос, обрывки мантии или то, что, как ему казалось, я мог бы стянуть у Вас.
Лама Мингьяр Дондуп засмеялся, но это был печальный смех. Он осмотрел вслед торговцу, который не терял времени и пытался побыстрее скрыться из виду.
— Очень жаль, что эти люди всегда начеку. Они всегда пытаются что-то получить и использовать это в корыстных целях. Ведь на самом деле сила не в шафранной мантии, а в душе ее обладателя.
Сказав это, он поднял меня одним мягким и легким движением и усадил на лошадь, которая была так же удивлена, как и я. Затем он отвязал поводья и протянул их мне (ох, если бы я знал, что с ними делать!). Он взобрался на свою лошадь, и мы двинулись в путь.
Мы скакали вниз по Манч-Аханхангу, оставив позади деревню Шо и Парго-Калинг. Затем перебрались по мосту, перекинутому через приток Калинг-Чу, повернули влево и пересекли небольшой парк Кунду, а затем еще раз взяли влево и, наконец, достигли дороги, ведущей в Чакпори.
Это была ухабистая и каменистая дорога. По ней было трудно передвигаться. Здесь нужны были надежные кони. Железная Гора, как мы обычно называли Чакпори, была выше горы, на которой возвышалась Потала. Ее остроконечные вершины были меньше, острее, круче. Наставник ехал впереди, и из-под копыт его лошади часто вылетали и падали передо мной небольшие камни. Моя лошадь шла следом, аккуратно придерживаясь тропинки.
Все время, пока мы поднимались, я смотрел направо — на юг, где сверкала Счастливая Река, или Куай-Чу. Прямо подо мной находился Парк Сокровищ — Норбу-Линга, где Высочайший иногда проводил некоторое время, восстанавливая силы. Сейчас этот парк был пуст. Только несколько монахов-садовников приводили его в порядок после недавней бури. Нигде не было ни одного ламы. Я вспомнил, как до перелома ног любил скатываться вниз по горному склону, перебегал через Лингхорскую дорогу и заходил в Норбу-Линга. Тогда мне казалось, что это был сверхсекретный путь, известный лишь мне одному.