Шафрановые врата

Холман Линда

— Написанное когда?

— Шесть месяцев назад.

— Мужчина бросает вас, а вы находите старое письмо и едете в такую даль, чтобы найти его?

Я не хотела говорить, что он бросил меня, хотя это было очевидно. И вдруг я поняла, насколько нелепо выгляжу. Я почувствовала, что Манон воспринимает меня так же, как и люди в отеле в Танжере. «Героиня своей собственной драматической истории».Мне стало стыдно перед этой очень необычной женщиной.

Я опустила взгляд на тонкий лист бумаги.

— Есть... было еще кое-что.

— Мадемуазель, у женщины всегда есть кое-что еще.

Мы помолчали. Было невыносимо жарко; казалось, я ощущала дыхание как взмахи стаи крошечных птиц, или, может быть, бабочек возле моих ушей. Наконец я снова посмотрела на Манон.

— Его здесь нет?

Она покачала головой.

— Вы знаете, где он?

На этот раз она изучала меня гораздо дольше — молчание все длилось и длилось, и я почувствовала, как капля пота скатилась по скуле с моего виска. Наконец она кивнула.

Я глубоко и судорожно вдохнула.

— Но он здесь, в Марракеше?

Снова молчание, а затем она пожала плечами.

— Возможно.

Что с ней было не так? Почему она вела со мной эту глупую игру? Я поднялась и сделала несколько шагов по направлению к ней. И опустила на нее взгляд.

— Мадам Малики, — решительно сказала я, — разве вы не понимаете, как важно для меня найти Этьена?

Она тоже поднялась.

— Я не могу сказать прямо сейчас, где он. Это невозможно, — заявила она.

Я покачала головой.

— Но... из ваших слов ясно, что вы знаете, где он. — Я заговорила громче: — Почему это невозможно? Почему вы не можете просто...

— Я сказала, возможно. Возможно, я знаю. Сегодня не очень хороший день для меня — звезды неправильно расположились. Я не могу больше говорить с вами сейчас.

Я пристально посмотрела на нее.

— Вам придется уйти, — сказала она.

— Но... но... Я не могу уйти, пока вы не расскажете мне об Этьене. Я приехала издалека, чтобы...

Тогда она встала прямо передо мной. Я стояла открыв рот, не в состоянии закончить предложение. Мы были одного роста. Ее лицо было так близко, что я видела ее зрачки, которые сначала расширились, а потом сузились и превратились в две жесткие темные точки. Я уловила легкий запах каких-то пряностей в ее дыхании, может быть, тмина, может быть, шафрана.

— Вы уйдете. Это мой дом, и вы уйдете, когда я велю вам уйти. Вы не имеете права находиться здесь.

Я почувствовала, что ее ноги коснулись моих, и машинально сделала шаг назад, но она сжала мою руку. И в ту же секунду кожа под рукавом платья запылала.

— Мадам Малики, — спокойно заговорила я, пытаясь увернуться от ее прикосновений.

Было ясно, что она настроена враждебно и хочет спровоцировать или напугать меня. Было также ясно, что сейчас она больше ничего мне не скажет. — Возможно, завтра будет лучший день, чтобы поговорить об этом. Я приду завтра. Утром вас устроит? Скажите, когда мне лучше прийти?

Я оказалась права. Выражение ее лица изменилось, и я поняла, что причиной тому был мой умоляющий тон. Я намеренно стала покорной, уступчивой, и это обрадовало ее.

— Завтра не очень удобно, — сказала она. — Дайте подумать.

Мы продолжали стоять друг напротив друга. Она смотрела поверх моей головы, как будто что-то уточняя по невидимому календарю, а я сдерживала себя, чтобы не крикнуть и не ударить ее. Она наслаждалась тем, что в этот момент все решала она. Я понимала это и видела по ее лицу, что она это тоже понимает. По неизвестной причине ей нужно было ощутить власть надо мной, а у меня не было выбора, кроме как подчиниться ее воле.

Наконец она посмотрела мне в глаза.

— Хорошо. Вы можете прийти в два. Не раньше. Вы поняли? Не раньше двух.

Я медленно кивнула, затем вышла через ворота и пошла по переулку. Когда я дошла до его конца, раздался тоненький голосок:

— Мадемуазель!

Я заглянула в темную нишу в длинной стене и увидела Баду с Фалидой, сидевших на земле. Каждый из них держал в руках котенка. Я бы прошла мимо них, если бы Баду не заговорил.

Я остановилась, а они оба смотрели на меня не моргая.

— Да?

Но, похоже, ему нечего было сказать. Он прижимал к себе котенка.

Я кивнула, повернулась и пошла дальше, но что-то заставило меня оглянуться.

— Сколько тебе лет?

— Шесть, — ответил он.

Я думала, ему самое большее пять, таким он был щуплым и худеньким.

— А твоя сестра? — спросила я, глядя на нее. — Сколько тебе лет, Фалида?

Вместо нее ответил Баду:

— Она мне не сестра.

— О! — воскликнула я.

— Она наша служанка.

Я посмотрела на руку девочки, всю в синяках, и на налитый кровью, заплывший глаз.

— Здесь всегда есть котята, — сказал Баду. — Мама кошка живет здесь. — Он указал на отверстие внизу стены. — Мы играем с ними, когда они выходят. — Он нежно потрепал котенка по спине.

Он был племянником Этьена. Было ли в нем что-то от Этьена? Возможно, длинная шея, серьезное выражение лица.

Я вспомнила о своем потерянном ребенке. Мог ли он быть похожим на этого маленького мальчика?

— Вам нравятся котята? — спросил он, и я снова кивнула.

Потом я глубоко вздохнула и пошла прочь из Шария Зитун.