Шаг сквозь туман 2

Корьев Сергей Юрьевич

Я уснула тут же, не выходя из-за стола, и снилось мне, что старушка нашептывает какой-то заговор.

«Заговариваю я у раба Божьего Алексея кровяную течу, от ножа булатного, от серпа точёного, от всего ветреного, от пришиба, от защипа, от пореза, от отреза.

Как из закрытой бутылки ни капли, ни полкапли не выльется, не прольётся так бы из тела белого ни капли, ни полкапли красной крови не литься, не пролиться в раз прекратиться, остановиться, посохнуть, не распуститься».

– Проснись, дочка, твой путь не здесь, - услышала я голос, - теперь иди с богом!

Я открыла глаза и обнаружила, что нахожусь в своём

номере в гостинице. Свечи в канделябре оплыли, в комнате пахло воском. Я распахнула окно, и на минуту мне привиделся старинный парк, жёлтый дворец, женщина в белом, ребёнок на кровати, старушка в лесу. Слава богу, значит, это был сон, всего лишь сон. Зевнув, вновь улеглась под остывшее одеяло, но тут же мужской голос разбудил меня вновь:

– Светлана, уже светает, пора вставать.

Меня потрясли за плечо.

– Только что привезли новую партию раненых, есть тяжёлые. Тимофеевна уже трое суток на ногах, уснула прямо в операционной. Знаю, что спала ты часа три, но без тебя никак.

Мужчина вышел. Я осмотрелась и поняла, что нахожусь в купе вагона. На соседней полке спала женщина средних лет, свернувшись клубочком. На столе, покачиваясь в такт поезду, стояли три алюминиевых кружки. Взяв одну из них, выпила воды, увидела на вешалке платье и белый халат, оделась, выглянула в коридор.

– Иди в операционную, - мне указали на дверь. Я прошла в следующий вагон, где стоял удушливый запах крови, пота, карболки и, пожалуй, надежды.

– Светлана, сюда, - из-за простыни, загораживающей один из отсеков вагона, показалась мужская рука в резиновой перчатке, заляпанной кровью, - идите скорее.

Я заглянула в купе и увидела на столе обнажённого по пояс солдата. Правая сторона груди была залита кровью.

– Ранение в грудь, пуля застряла где-то в лёгком, - прокомментировал увиденное мной мужчина.

– Помогите, пулю необходимо как можно быстрее извлечь, иначе, будет лёгочное кровотечение.

Мне протянули резиновые перчатки. Не знаю, откуда у меня появились навыки хирургической сестры, но со своими обязанностями я справилась на удивление хорошо. Меня удивило, что перед операцией парню дали выпить полкружки спирта.

Хирург пояснил, что наркоза нет, а так легче перенести боль.

Операция длилась около часа.

– Будет жить, - спасибо, Светлана. Теперь посмотрим остальных.

Мы вышли в общее помещение, стали осматривать и перевязывать вновь поступивших. Внезапно один из солдат привлёк моё внимание. Где же я могла видеть его раньше? И тут меня озарило. Это же Слава из той моей далёкой жизни, где остались Серафима, Катя и Ольга.

– Слава, - прошептала я, Слава, это вы?

Солдат открыл глаза и внимательно, посмотрев на меня, едва слышно произнёс:

– Это вы, Светлана? Не может быть. Я вас искал, а тут, вдруг, вы!

Я поправила ему одеяло и, обещав вскоре вернуться, ушла к другим раненым. Где-то вдали послышались глухие разрывы. В окнах заиграли багровые отблески. Вагон тряхнуло, и я, ударившись, об одну из полок, на секунду потеряла сознание.

– Мисс, что случилось, - послышался тревожный голос Бетси, я услышала какой-то шум в комнате. Вхожу, а вы лежите на полу и лоб у вас разбит. Что случилось?

Я поднялась, прошла в ванную, вытерла кровь. На лбу была небольшая ранка, практически незаметная.

– Иди, отдыхай, - отпустила я служанку, - со мной всё в порядке. Запнулась, вот

и упала. Ничего серьёзного. Оставь меня.

Обиженно фыркнув, Бетси вышла.

За окном занималась заря. Первые лучи солнца робко пробивались сквозь свинцовые тучи. Сон прошёл, и я решила заняться своей внешностью: умылась, расчесалась, примерила пару платьев, и выбрала серое с голубой вышивкой.

День пролетел незаметно. С Вандой пробежались по магазинам и присмотрели платья для завтрашнего выступления. Про свой странный сон я благоразумно промолчала. Во второй половине дня мы ещё раз отрепетировали наше грядущее выступление.

И вот наступил долгожданный момент, когда должна была решиться наша судьба. Предупредив Бетси, что меня не будет целый день, я отправилась к Ванде: вместе было не так тревожно. Мы выпили по бокалу шампанского, и настроение несколько улучшилось. Вскоре нам предложили спуститься вниз, и мы заняли места в «Пежо Лимузине» тёмно-бордового цвета. Самое интересное, что нас с Вандой разместили в закрытой части авто, а шофёр и Вальдемар расположились снаружи. Мы тронулись в сопровождении вооружённой охраны как особо ценные персоны. Через полтора часа прибыли на место. Нас проводили в комнату, где мы смогли привести себя в порядок и насладиться ароматным кофе со свежеиспечёнными булочками. И то, и другое оказалось превосходным. Слегка перекусив, переоделись, и стали ждать начала выступления. Распахнулась дверь, к нам заглянул дворецкий и предложил следовать за ним. Пройдя через анфиладу роскошно обставленных комнат, мы оказались в зале, где собралось высшее общество Санкт Петербурга. В углу расположился рояль, за которым застыл мраморной статуей уже знакомый аккомпаниатор. Мы заняли свои места, но пока не могли начать: ожидалось прибытие императорской четы. Минут через пять ожидания по залу пронёсся тихий шелест голосов:

– Идут, идут!

Распахнулись двери, в зале появился мужчина с аккуратной эспаньолкой, за ним чуть в отдалении следовала женщина в белом платье с бриллиантовой диадемой в волосах. Боже, это же её я видела во сне. Императорская чета заняла свои места, перед нами появился Вальдемар и объявил о начале выступления. Никакой реакции. В зале – тишина. Ванда кивнула аккомпаниатору, тот взял первый аккорд и мы запели. Звуки музыки разнеслись по залу, заставив присутствовавших там людей прислушаться к словам песни. На лицах появилось заинтересованное выражение. Дамы перестали беспрерывно обмахиваться веерами, а мужчины обмениваться последними новостями. Песня закончилась и вновь ничего, никакой реакции. И тут послышались робкие хлопки, вскоре переросшие в бурные овации. Мы начали вторую песню, успех полнейший. Я заметила, как во время исполнения третьего романса к императрице подошёл человек в ливрее и, наклонившись, что-то прошептал на ухо. Женщина встала и покинула зал. Раздался тревожный шепот:

– Что произошло? Вы не знаете?

Пришлось прекратить пение, поскольку в зале воцарилась слишком напряжённая атмосфера. Вновь появился тот же человек в ливрее и протянул императору записку. Тот прочитал и выбежал из зала.

– Господа, прошу извинить, но концерт придётся прервать. У царевича открылось сильное кровотечение. Приносим извинения.

Объявивший это придворный исчез за теми же дверьми, что и императорская чета.

– В чём дело?
– поинтересовалась я у Ванды, но та лишь пожала плечами.