Шаг в аномалию
Шрифт:
— Знаю его, зело достойный муж. Что, думаешь тут остаться?
— Да, атаман. Вот с Игнатом пришли просить тебя тоже…
Бекетов поднял руку, заставив Матвея замолчать. Покачал головой и произнёс:
— То твоё дело здесь службу нести, а мне немочно так, я токмо Руси служить могу. И более не говори мне о том.
— А ты, Игнат, что думаешь? — Атаман поднял глаза на Игната.
— Я с тобой, Пётр Иванович, не сумлевайся. А Матвею здесь остаться неминучее дело, Шаховского ему не простят.
— Верно. Добро, хлопцы, что-то голова у меня из стороны в сторону ходит.
Казаки, надев шапки, вышли из светлицы. Встречавший их майор Сазонов вопросительно кивнул казакам. Матвей, разведя руки, покачал головой. Майор с видимой ноткой огорчения за результат разговора позвал их на обед:
— Уха будет. Кстати, заодно и картошку попробуете.
— Всё одно, до весны никуда немочно уже отсель выбраться, — доверительно заявил Сазонову Матвей.
Знакомство с картошкой прошло буднично, на обед выдали её совсем немного, остальной мешок был тщательнейшим образом перебран и до весны упрятан в башенном подвале форта. Благодаря посадке картофеля глазками, внедрённой ещё академиком Лысенко в годы войны для повышения урожайности культуры, и тепличному росту рассады агротехники сумели довести фонд картофеля до трёх мешков и теперь его разделили между посёлками для дальнейшей посадки. С остальными культурами тоже проблем не имелось, на берегах Ангары огородничество постепенно набирало обороты.
В кузнице у Ивана Репы с помощью проб, ошибок да добрых советов стало наконец выходить годное для ковки и обработки железо. Иван сковал, закалил и заточил первую партию ножей, и вот теперь начальник посёлка осматривал изделия кузнецов.
— Ну что же, Иван, добрые ножи. Знаешь что, а подумай-ка теперь о панцирях для воинов, тело чтобы закрывать от стрел или копья.
— А копейные жала надобны? — осведомился Репа.
— Да. Да много чего надо: и гвозди, и скобы, наконечники стрел для тунгусов наших нужны. Мы с тобой ещё списочек прикинем, покумекаем.
— Вячеслав Андреевич, а может, ещё мачете сделаем? — спросил Новиков.
— Ага, только ты, Вася, сам будешь объяснять, что такое мачете, — ухмыльнулся Вячеслав.
Ждан, прибывший в посёлок ещё с Никитой, сподобился-таки плавить стекло, разливая его по формам. И хотя оно было далеко от совершенства — мутное и тяжёлое, такое стекло уже можно было смело вставлять в окна. Тем более что устюжанин по мере накопления опыта выдавал всё лучший по качеству продукт, и можно было надеяться, что сквозь его стекло когда-нибудь можно будет и смотреть.
В конце октября в Приангарье залили дожди, иногда вода с неба лилась целыми сутками, то упрямо накрапывая, то вдруг обрушивая на землю целые потоки. Сумрачное небо лишь изредка сменялось долгожданной солнечной погодкой, но и она уже не баловала теплом. В один из таких пасмурных дней, в накрапывающий с самого утра дождик, на Ангаре была замечена одинокая лодка с туземцами. Дежуривший в башенке на холме у излучины Ангары наряд заметил её позже, чем это было необходимо, тому виной был клубившийся над речной гладью туман.
— Одно из двух — или их пропустили парни в Удинске, либо они вышли из леса к захованной ранее лодке, — заметил снайпер наряда, ведя лодку в прицел СВД.
Туземцы, заметив башенку, оживились и стали забирать правее.
— Они не опасны, пропускаем на редут, — процедил снайпер.
На входе в устье реки Белой лодка была остановлена. Троих туземцев попытались расспросить о целях посещения ими Белой, но поселковый тунгус, бывший в наряде, со смущением сказал, что не понимает язык бурятов. И тут один из гостей, хлопнув себя по лбу, вытащил из меховой куртки, похожей на мокрых котов, висящих с плеч, целлофановый пакетик, в котором лежал сложенный лист бумаги.
«…Как говорит наш тунгус Манчи, эти буряты прикочевали на землю разбитого нами князя Немеса, заняв его угодья и захватив его людей. Их князь Баракай наслышан о нашей силе. По его словам, приходившие с реки казаки были слишком злы и опасны. Из тех троих, что сейчас у вас, самый молодой — это Кияк, старший сын Баракая, двое других — родственники князя и его советники. Они хотят поговорить с Вячеславом…»
— Кияк? — спросил бурята морпех.
Тот широко улыбнулся и кивнул. Морпехи, тоже заулыбавшись, пропустили лодку дальше к посёлку.
Прибывших в посёлок бурятов проводили в избу начальника посёлка, тот встретил их за работой, прикидывая на бумаге вместе с двумя мастерами новую печь для литья металла.
— Ну, с чем прибыли? — без лишних слов заявил Вячеслав бурятам, приглашая их садиться на лавку.
Приведший гостей тунгус перевёл вопрос.
— Князь наш Баракай прислал сына своего Кияка к вам для того, чтобы мы стали друзьями, — молвил один из бурятов, поглядывая на принесённый им большой кожаный мешок.
Внезапно открылась дверь и на пороге показался капитан Кабаржицкий.
— Не помешаю, Вячеслав Андреевич?
— Заходи, заходи, Володя! — энергично пригласил капитана Вячеслав. — Садись, присоединяйся к разговору. Друзья нам нужны, Кияк. А что тебя именно к нам привело?
— Отец мой, князь Баракай, сказал мне, чтобы я без доброго слова от вас не возвращался. Хочет он быть с вами в друзьях и просит защиты от князца Ириняка, который хочет выгнать нас с земель, доставшихся нам от князца Немеса. И в знак дружбы Баракай передаёт вам этот скромный подарок.
Кияк распутал завязки мешка и достал на свет божий отлично выделанные шкурки чернобурой лисицы, горностая и соболя. Кабаржицкий от удивления аж крякнул:
— Вячеслав Андреевич, пора нам склад соорудить под шкурки, их у нас уже изрядно скопилось.
— Что я могу передать моему отцу? — осведомился Кияк.
— Смело можешь передавать князю Баракаю и добрые слова, и наши заверения в дружбе, и… — Вячеслав зашептался с Владимиром, и тот выскочил из избы. — А вот насчёт защиты вас от ваших врагов нам подумать надо, с товарищами посоветоваться. Я не могу отправить воинов помочь вам, у нас есть ещё главнее человек, он может разрешить это.