Шаг во тьму
Шрифт:
Клиф застонал:
– Я игнорирую такой завтрак.
– Ты можешь не принимать участия и в осмотре коллекции. Я хочу это быстро сделать, а потом у меня есть еще дела.
– Завещание надо написать, – протянул Клиф.
Мег уставилась на него, а Джордж, изучавший бумаги на столе, резко спросил:
– С чего ты взял, Клиффорд?
– Это вполне логично, не так ли?
– Да, но… Мег, у тебя написано завещание?
– Нет. Я не считала нужным… Я думала, если что случится со мной, все автоматически перейдет к Дэну.
Джордж, видя ее смущение, прервал:
– Конечно. Но сейчас ситуация изменилась. Дэрен собирался
Мег поколебалась, потом сказала:
– Ты прав, дядя Джордж. Я позвоню утром Дэрену и назначу встречу. Мне нужно обсудить с ним ряд вещей.
Дядя одобрительно улыбнулся:
– Он ждет твоего звонка, но он знает, что у тебя сейчас полно дел. Забудь о них на время, дорогая, хорошо проведи вечер.
Клиф опередил Мег и открыл ей дверь.
– Дядя Джордж, а было в завещании Дэна упомянуто, если я умру раньше Дэна и Мэри, кому перейдет моя часть?
– Да, конечно, это обычная практика. Разве ты не слышала?
– Наверное, я отвлеклась.
Он собирался уходить, и Мег не хотела больше его задерживать.
– Хорошо, я все обговорю с Дэреном. Спокойной ночи, дядя Джордж. Желаю приятного вечера в обществе друга.
Клиф вышел за ней и закрыл дверь.
– Если ты не знаешь, что делать со всеми своими деньгами, можешь оставить часть мне, – предложил он.
– Если б у меня было такое стремление, а его у меня нет, я бы все равно тебе не сказала.
Он понял смысл несказанных слов.
– Ты что, берешь у Кейт детективы? Обо мне не беспокойся, дорогая. Я не совершу такое ужасное преступление, если, конечно, ты не завещаешь мне все свои деньги.
– В таком случае я завещаю тебе сумму достаточную, чтобы купить траурный перстень.
Наконец-то за ней осталось последнее слово. Она стала подниматься по ступенькам, Клиф не пошел за ней.
Так как сильная половина семьи ужинала вне дома, Мэри и Мег решили ужинать с подносов, сидя у телевизора. Мег ничего не сказала о неуместности изысканного платья, бесценных кружев и драгоценностей, надетых бабушкой к ужину: Мэри потакала мужчинам и льстила им, но одевалась она для себя. Наблюдая, с каким восторгом Мэри принимает участие в телеигре, Мег в очередной раз убедилась, что бабушка не настолько глупа, настолько она любит казаться. Она гораздо быстрее Мег отгадывала требуемые слова.
После того как Мэри мгновенно назвала азиатское государство, столица которого начинается на букву «Л», Мег поделилась своими наблюдениями с бабушкой. Та засветилась от восторга:
– Ты говоришь, как твой отец. Он тоже всегда меня поддразнивал, что я притворяюсь глупой.
Мег чуть не уронила вилку. Впервые она слышала, как бабушка упомянула ее отца, человека, которого любила как родного сына и который предал традиции семьи, бывшие священными для бабушки, как религия.
Мег не помнила точно, в каком возрасте она поняла, что не должна вспоминать вслух своего отца. После той жуткой зимней ночи она потеряла не только отца, но и мать. Мать сразу же слегла от горя. А дед с бабушкой не знали, как отвечать на вопросы внучки. Она не винила их, не винила она и мать, которая запила от горя и вскоре умерла. Может быть, если бы она потребовала больше внимания к себе, она бы его получила, но дети гораздо более чутко относятся к нюансам, чем думают взрослые. Мег быстро сообразила,
С годами приступы паники и страха становились все реже, а потом совсем прекратились. Но она никогда не рисковала задавать опасные вопросы. То, что ей стало известно о скандальной трагедии прошлых дней, она узнала из неосторожно оброненных фраз соседей и из газет, когда стала взрослой и пожелала выяснить, что же в действительности произошло…
Бабушка вдруг отвернулась от телеэкрана и посмотрела на невидимый предмет. Она приоткрыла рот и слушала, склонив голову набок, как всегда слушала длинные рассказы мужа. Потом она понимающе улыбнулась.
У Мег мурашки пробежали по спине. Она ожидала реакции бабушки на неслышимый совет. Вдруг Мэри согласно кивнула, вновь обратила внимание на телеигру и воскликнула: «Ричард Никсон!» Через несколько секунд ведущий повторил: «Ричард Никсон!» Бабушка захихикала.
Они смотрели телевизор еще час. Мег радовалась, что можно не разговаривать, и благодарила голубой экран. Появление Генриетты тоже стало радостным отвлечением. Кошка была слишком хорошо воспитана, чтобы просить еду, и слишком горда, чтобы появляться в местах, где ее присутствие нежелательно. Только когда ужин проходил в неформальной обстановке, она позволяла себе зайти в гостиную с видом, будто она случайно проходила мимо и могла бы, если ей вежливо предложат, доесть остатки с тарелок. У кошки была потрясающая способность почувствовать нужный момент и бесшумно материализоваться в нужном месте.
Бабушка привыкла к поведению своей любимицы, а Мег испугалась, увидев нечто серое и пушистое у своих ног. Голубые глаза глядели презрительно. Мег скромно предложила кошке кусок лимонного пирога, та съела, не обронив ни крошки. Доела рыбу, которую не тронула Мег. Подождав, пока служанка уберет подносы, она прыгнула на колени к Мэри и голубым немигающим взором уставилась в телевизор.
– Ей очень нравятся рекламы кошачьей еды, – объяснила Мэри, гладя кошку. – Не все, конечно. Она смотрит некоторую рекламу с явным презрением.
Мег могла поверить словам бабушки.
Когда кошка соскочила с колен Мэри и направилась к двери, Мэри тоже поднялась, словно услышав невидимый сигнал.
– Пора отдыхать. Ты меня извинишь, дорогая?
– Я тоже пойду, – сказала Мег и выключила телевизор.
Кошка шла первой. Наблюдая за бабушкой, Мег успокоилась, видя, что та идет медленно, но уверенно, подобрав рукой длинную юбку. Но не физическая слабость бабушки беспокоила Мег. Они попрощались у дверей комнаты Мэри, тепло пожелав друг другу спокойной ночи. В своей комнате Мег сразу же направилась к телефону. Она не удивилась, услышав автоответчик: Ник часто подключал его, даже если находился дома. Она назвала себя и ждала, что он возьмет трубку. Ей не хотелось верить, что его нет дома. Он же знает, как сильно она зависит от его поддержки и совета особенно сегодня, когда она пропустила их обычный звонок в полдень. Черт возьми, где же он пропадает, когда нужен ей?