Шах королю
Шрифт:
Безжизненные скалы. Черные покинутые громады. Ящеры давно оставили их, переселившись на более богатые едой и водой материки, но, если побродить по недрам этих гор, спуститься в ущелья, облазать многочисленные пещеры, можно найти уйму драгоценностей – драконы, как большие сороки, хватают все, что блестит, и тащат в свое логово.
Увы, жаждущих сокровищ искателей приключений не осталось. Демоны равнодушно относились к роскоши – воинам не нужны украшения и бархат, их стихия – кровь и битвы, а потому собственные крылья были для
Ангелы, те стали слишком безразличны ко всему, даже к жизни. Дух не наденет тиару, как бы прекрасно она ни выглядела. Они и в одежде-то практически перестали нуждаться, что уж говорить о богатствах.
Люди? Возможно, они бы пошли. Погибали бы, но шли. Люди, хотя и жили меньше обитателей Ада и Антара, отличались тем не менее потрясающим презрением к смерти. Неудивительно, ведь ее призрак постоянно маячил рядом, а к такому соседству быстро привыкаешь. Да, люди бы пошли. До проклятия. Но сейчас им было запрещено покидать кварды, и это устраивало всех.
Амон шел долго. Уже стемнело, когда он достиг подножия гор и старинного дома, жмущегося к грозным отвесным скалам. Жилище было построено из природного камня – неказистое, но добротное. Маленькое по сравнению с просторными дворцовыми покоями, но и не тесное для узника, находящегося в изгнании. Узкие окна, поскрипывающие на разболтанных петлях ставни, высокая двускатная крыша, широкое крыльцо, кривые ступеньки. Казалось, внутри никого нет, но незваный гость знал – хозяин ощутил его приближение. Демон закрылся, не желая, чтобы ниида почувствовала то, что сейчас произойдет. Ей не надо знать.
Явившийся вершить возмездие не стал выжидать. Не постучал в дверь, не проверил, есть ли поблизости охрана. Он рванул на себя тяжелую, обитую железными полосами створку, даже не заметив, что сорвал ее с петель, и нарочито спокойным взглядом смерил застывшего у прогоревшего очага обитателя дома.
– Вечер добрый. – Демон склонил голову. – Заждался?
Мактиан картинно вздрогнул, но отпрыска не впечатлила лукавая попытка изобразить немощного, растерянного, ослабевшего от гонений и несправедливостей старика.
– Решил проведать того, кого сам обрек на ссылку? – с кажущейся кротостью спросил низвергнутый родич.
– Нет. – Квардинг словно не заметил жалкую потугу отца пробудить в нем чувство сыновней вины. – Ты снова покусился на то, что принадлежит мне. Ты предатель. И я уже достаточно тебя прощал.
– Предатель?
– Я сломал «молчанку», – объяснил Амон и улыбнулся, от этой улыбки бывший левхойт вздрогнул уже без нарочитого позерства. – Не думал, что ты хотел моей смерти. Неужто все из-за эфемерного желания выйти победителем? В очередной раз доказать, что я ничего не стою?
– Ты… – Обвиняемый задохнулся от подобной дерзости. – Ты изменился! Я вижу в тебе то, что всю жизнь пытался уничтожить – чувства.
– Нельзя уничтожить то, чего нет, – парировал наследник.
– А
– Действительно. Что же в ней такого, что заставило взбудоражиться даже тебя, равнодушного древнего, как эти скалы, циника? – Амон не стал дожидаться ответа и сразу же предложил: – Хочешь, скажу?
Однако Мактиан лишь смерил его презрительным взглядом:
– Я и так знаю. Ты выставляешь ее, дразнишь всех, не давая коснуться, чтобы каждый думал, глядя на нее, будто она особенная. Ты используешь ее как приманку, и все купились. Твой план мне известен. И не только мне. Твой враг тоже знает и сделает все, чтобы помешать тебе, а потом, когда ты будешь свергнут, мой квардинг, наступит новая эра этого мира.
Сын хмыкнул.
– Отец, посмотри на себя. Ты рычишь, ненавидишь. А знаешь, почему? – Он вдруг вспомнил слова старой гриянки, сказанные ему в темноте и духоте скилы. – Проклятие Трояны скоро падет. Кэсс чувствует. Она любит. Меня.
– Нет…
– Да. Я нашел женщину, которая готова умереть за свою любовь. Которая любит до исступления, любит настоящей всепрощающей любовью. Поэтому я положу жертву на алтарь. Произнесу заклинание. И убью, снимая проклятие и разрушая ваше святилище.
Только теперь старый демон понял – его гость не врет, это не тонкая игра, не жонглирование словами, не пустые угрозы – это правда. Осознание масштабности катастрофы затопило рассудок низложенного правителя Ада бешенством.
– НЕТ!
Ссыльный левхойт бросился на виновника своих бед. Натиск был свирепым и стремительным, но Амон сделал шаг навстречу, словно ждал яростного выпада. Изменника отбросило к стене. Кого другого убило бы на месте, но не Мактиана. Этот вскочил со скоростью, достойной молодого воина, и опять бросился на обидчика. Увы, черные когти разорвали пустоту. Проклятый юнец снова куда-то делся и лишь одуряющий удар между лопаток объяснил предателю, где находится наследник. Спасая жизнь, обитатель мрачного дома вылетел в дверной проем, едва не переломав крылья.
Противник моложе. Сильнее. Его питает ярость. Он видел сотни, тысячи битв. Он умеет и любит убивать. Его не победить. Голыми руками не победить. Отец квардинга с трудом расправил ушибленные крылья и тяжело поднялся в темнеющее небо. Улететь. Скрыться. Обдумать все и лишь потом ударить. Щенок! Мальчишка! Самоуверенный наглец!
Сын выскочил следом. Уйдет. Уйдет, старая сволочь!
Ни секунды не колеблясь, предводитель адова воинства выхватил из ножен меч. Мрак. Такое имя он дал оружию из черненой злой стали, закаленной в драконьем пламени. Верный друг, который уже больше тысячи лет признавал его своим хозяином. Нет, Амон не станет гоняться за этим немощным дураком, так глупо впавшим в стариковские игры. Ему не хотелось играть.