Шахматы для одного

Тельных Александра

Ольга опустила голову и молча пододвинула к себе несколько папок с документами, листы послушно , заполняя нависшую тяжёлую тишину лёгким отвлекающим шумом. Дэниэл сел на диван, что-то внутри него тряслось от нахлынувшей ярости, но пока он проживал чувства, лицо его оставалось каменным.

Ольга быстро перебирала тоненькими пальчиками бумаги и не и сразу заметила, что упала картинка с изображением прапрадеда Трубецкого. Ольга наклонилась поднять ее и собиралась что-то сказать Дэниэлу, как вдруг в сердце будто что-то кольнуло. От острой боли Ольга зажмурилась и сжала руки кулак и ждала, когда приступ кончится, но когда боль прошла и Ольга открыла глаза, вокруг нее не было никого, она снова оказалась в белой комнате. Все ее тело онемело от испуга,

а в груди начались острые короткие покалывания. Ольга прислонилась к стене, чтобы удержаться на ногах, и увидела едва заметную волну, бегущую по стене, как перед землетрясением. Только она успела подумать об этом, как вся комната заходила ходуном, по потолку и полу поползли черные трещины, и они росли с каждым ударом все быстрее и быстрее. Вдруг раздался оглушающий удар откуда-то снизу, словно что-то огромное взорвалось, в ту же секунду Ольгу отбросило на три метра к другой стене, от удара она потеряла сознание.

Глава 2.

Все тела притягиваются друг к другу с силой,

прямо пропорциональной произведению масс

этих тел и обратно пропорциональной

квадрату расстояния между ними.

Закон тяготения Ньютона

После смерти Петра Алексеевича и событий, о которых я вам, мой читатель, рассказал, в доме Трубецких все изменилось, нельзя определить точно в лучшую или худшую сторону, потому как давать оценку событиям имеет смысл только спустя достаточное количество времени, скажем, просто изменилось. Дом был полон людей, самых близких, но света в нем было меньше, а звуки тише, каждый скрывал любую радость, боясь ее отпугнуть, и не показывал свою грусть, не желая всех ею заразить. Теперь весь Лос-Анджелеский дом почти переехал в Москву, число обитателей дома дошло до девяти: все братья Дэйли жили здесь, а также специально приглашенная Женей Мария Ерешова.

Мария стала одной из самых близких подруг Александры Михайловны ещё со студенческих лет, когда они обе давали клятву Гиппократа. Так обычно и появляются крепкие дружеские узы – сидя на лекциях, строя фантастические планы на будущее. После окончания университета, недолго проработав врачом в России, Мария отправилась волонтером в ветхую больницу в Индии и через три года вернулась совершенно другим человеком, еще более любимым для Александры Михайловны. Мария занималась духовными практиками, стала разбираться в чакрах и их влиянии на здоровье и душевное состояние. Практика ее оказалась эффективной, и множество людей, пришедших к ней, как они утверждали, с черной дырой в душе, как по волшебству, уходили с ответами, воодушевленными и целыми. Женя пригласила ее в надежде помочь матери справиться с потерей, и, конечно, рассчитывала на советы для важнейшего, по ее представлениям, дня в ее жизни. Не смотря на недавнюю большую трагедию, Александра Михайловна запретила Джеку медлить с предложением руки и сердца Жене. Свадьба была назначена на ближайшие сроки, и невеста спешила подготовить праздник, привлекая, где необходимо, родных и жениха.

Альберт повез Юлию в Париж на несколько дней, чтобы та смогла отвлечься от смерти отца, потому как она больше всех остальных не могла совладать со своими эмоциями, и каждый день приходила на могилу, по несколько часов подряд плача лежа рядом с плитой на земле.

Итак, Дэниэл, Василий и Ольга вели дела Кацелиума, Джек и Женя готовились к свадьбе, Юлия и Альберт были в Париже, Александра Михайловна и Мария занимались духовными практиками, так теперь был устроен порядок в семейных делах дома Трубецких. По обыкновению днем все были заняты своим делами, а вечером собирались в гостиной за ужином, с любовью приготовленным Александрой Михайловной.

Сияющий солнечный луч, пробравшись сквозь неплотно закрытые массивные шторы цвета алмаза, пробежал по углу гостиной, перескочил через кресла, стол и коснулся бледной руки Ольги. Она вздрогнула, обнаружив себя дома, а не в белой комнате, сидящую рядом страшную сестру,

и разложенное перед ними на журнальном столе буйство каких-то буклетов. Мария бегала из кухни в гостиную и обратно несколько раз, видимо, накрывала на стол. Из коридора доносились звуки голосов Джека и Василия, горячо спорящие на политическую тему, а Дэниэл сидел на противоположном диване с книгой в руках. Ольга начала всерьёз задумываться о том, чтобы рассказать кому-то о комнате, как вдруг почувствовал, что ее кто-то дёргает за волосы.

– Оля, ты что уснула? – Женя нетерпеливо ткнула ручкой в ногу задумавшейся сестре, – Мы выбираем цвет розочек на главном торте, как ты могла уснуть на таком важном моменте? Ты не считаешь это важным? Думаешь, я тут шутки шучу?

– Прости, родная, – вздохнула Ольга, расторопно собирая пестрые картинки кондитерских изделий, – Все это очень важно для тебя, для меня, для нас, – мысль ее понеслась дальше, и Ольга помолчала немного, а потом рассеянно добавила, – Я что-то в последнее время плохо себя чувствую.

Женя подпрыгнула на месте, быстро подбирая по себя ноги, садясь ближе к сестре, и трогательно лепетала что-то о свадьбе извинилась за свою требовательность и невнимательность, говорила, что она стала «совсем сумасшедшая с этой свадьбой». Она лепетала – лепетала, и думала только о списке гостей, в котором состояло уже не много, ни мало триста три человека, а как их рассадить она ума не могла приложить. Она хотела посадить дядю из Северодвинска с друзьями Джека из академии, но Джек сказал, что друзья приедут с женами, тогда холостого дядю Борю с ними не посадишь. Потому думала посадить его рядом с тетей Аней, троюродной полной женщиной сорока лет, бывшей маминой коллегой, но вспомнила, что дядя Боря хотя и любит знакомится, но не любит, чтобы все замечали его старания закрутить очередной роман. Потом она посетовала на дядю Борю, на его странные повадки, плавно переводя гнев и на всех неженатых мужчин, которым только волю дай, все на своём пути сметут. Затем удивилась присутствию тети Ани в списке гостей, она не была им особенно близка, однако, приглашение уже отослано, нужно было куда-то посадить её. Так прошло некоторое молчаливое время, и когда Женя вспомнила о свободном месте за столиком для одного человека у рояля, где дядя Боря смог бы удобно расположиться (кроме того, стоящий рядом рояль придал бы его амплуа мужественного романтизма), она повернулась к сестре.

– Ты совсем замоталась с этими председательством. Может, нужна моя помощь?

Ольга поспешно отказалась.

– Ты помогаешь мне тем, что не имеешь отношения ко всему, что происходит наверху.

– Тогда привлеки Васю, – предложила Женя, прибавив разочарованно, – я все равно никогда не дождусь от него списка рассадки гостей.

Ольга развела руками.

– Он и так со мной целыми днями, – она тяжело вздохнула и, приободрившись, сказала, – Давай свои розочки. Синие определенно лучше.

– Синие розы? Может, вот этот нежно-розовый?

Ольга прыснула от смеха.

– Ты ненавидишь розовый. За тебя говорят два килограмма торта.

Кусочек шоколадного торта, испеченного по секретному французскому рецепту, который в этот момент жевала Женя, встал поперек горла, так что невеста чуть не задохнулась. Откашлявшись и опомнившись, она откусила от другого двухэтажного торта, покрытого белым марципаном, посещающего на себе пафосную фигурку жениха и невесты из белого и темного шоколада, и с набитым ртом заявила:

– Кстати, мы так и не выбрали вкус.

– Да сделай ты все бисквиты разного вкуса.

– А если они не сочетаются между собой? – возмущённо спросила Женя, откладывая торты и нагружаясь новой порцией свадебных журналов.

– На свадьбе даже свечку съедят, если ее сливками залить.

– Как-то все у тебя просто…

Ольга грустно повела плечами и, закрыв глаза, откинулась на мягкую спинку дивана.

– Мне хватает сложностей на работе, – вновь тяжело вздохнув, сказала она, и поднимаясь, спросила, – Давно путешественники звонили?