Шахматы для одного

Тельных Александра

Они вышли на крыльцо дома, день стоял солнечный, но холодный ветер разгонял теплоту.

– Спасибо, что согласилась помочь, – поблагодарил Артур.

– Теперь это моя прямая обязанность, – ответила Ольга, растирая руками замерзшие плечи.

Артур хотел было обнять ее, но остановился и сочувственно посмотрев, сказал:

– Мне жаль Петра Алексеевича.

Ольга раздраженно замотала головой.

– Не надо. Он в лучшем месте и пусть ему там будет хорошо и спокойно. А твоего отца мы найдем, я обещаю.

– Спасибо, – произнес Артур и, колеблясь, добавил, – Я обещал больше не беспокоить тебя, но…

– Все в порядке. Многое изменилось, многие обещания аннулированы.

Они постояли еще в тишине, провожая глазами проезжающий мимо автомобиль.

– Женя и Джек женятся? А как у вас с Дэниэлом?

Ольга

одарила Артура неодобрительным взглядом и, фыркнув, пробормотала:

– К чему ты это спрашиваешь? У нас все нормально.

Тишина прервалась ревом мотора соседских машин, а когда все вновь затихло, Артур, повернувшись к Трубецкой, сообщил:

– Мне, наверное, пора идти.

– Иди, – равнодушно отозвалась Ольга.

– Если будет настроение поговорить, звони, – предложил Артур и, смущенный поведением подруги, пошел в сторону припаркованного автомобиля.

Ольга вернулась в дом, закрыла дверь, гадая, куда и зачем отправился дядя Давид (а именно так звали отца Артура), какие события предшествовали его пропаже и какими полезными в поисках пропавшего человека средствами она располагает.

После решено было возвращать парижан домой в срочном порядке. Тревожный звонок матери вырвал Юлю и Альберта из уже привычного из размеренного ритма. Самочувствие Трубецкой и правда заметно улучшилось, дрожь в руках и истерики в слезах по ночам прекратились, но печаль осталась. Альберт в свою очередь был привычен к смертям – он много видел ее в детстве и , кроме того, он был учёный. Как и любой другой ученый, в глубине души своего сердца Альберт был суховат. Он с любопытством изучал то, что не заставило бы его мир перевернуться с ног на голову, и с великим скептицизмом отвергал все, что не вписывалось в его представления о мире. И в отличие от его возрастных названных братьев его юношеский пыл и максимализм скорее получил второе дыхание, чем сошел на нет от опыта пережитого. Свежие для него взгляды Юлии и ее восхищение от всего, что он уже давно принимал со спокойствием, приводили его в восторг, заставляя открывать все больше и больше нового для Трубецкой. Когда они оба сидели наверху Эйфелевой башни и смотрели, как погасали ночные огни, и утреннее солнце медленно поднималось вверх, расстелив свои лучи на крышах Парижа, Юле в голову приходила одна тревожно настойчивая мысль: "А что если все это скоро кончится?".

– Что кончится? – тепло спрашивал Альберт

– Наши дни.

– Тогда давай будем еще больше ими наслаждаться.

В то время, как молодая пара паковала вещи и покупала билеты на самолет, Ольга обдумывала дальнейший план действий. Мигрень, мучившая ее с самого утра, разошлась во всю силу, так что перед глазами у Ольга стало двоиться. Она с трудом подошла к столу, где лежал телефон и собралась звонить Дэниэлу, но ее руки вдруг отяжелели, стали ватными и непослушными, а в ушах раздался оглушающий звук, как будто что-то взорвалось. Она упала без сознания на пол, а проснувшись, снова оказалась в белой комнате. Трубецкая провела в ней шесть часов, прежде чем обессиленная и напуганная, уснула, свернувшись в клубок на холодном полу.

Глава 3.

На тело, погруженное в жидкость или газ,

действует выталкивающая сила,

направленная вертикально вверх,

численно равная весу жидкости

или газа, вытесненного телом,

и приложенная в центре тяжести

погруженной части тела.

Закон Архимеда

Рассвет на Москве-реке этим холодным ноябрьским утром был совершенно особенным. Восходящее солнце посыпало золотистой мерцающей крошкой крыши двухэтажных домой, выстроившихся в ряд вдоль красной кирпичной дороги. Просыпаясь от лёгкого дуновения ветра, тихо шуршали оставшиеся на ветках полуголых серых деревьев желтоватые листья. Почти все птицы уже успели переселиться на долгую морозную зиму в тёплые края, и никто не пел звонкие радостные песни, только одинокий крошка- воробей изредка едва слышно чирикал, прыгая по земле поджимая тоненькие ножки, пока искал что-нибудь на завтрак. Мелкие рыбки, как и птицы, спасались от приближающейся зимы, они уплыли поглубже в воду и там спокойно спали, но еще не замёрзшая река не спала этим утром. Водная гладь неспокойно и неестественно колыхалась, в то время как ветер мирно спал. Река все больше вела себя как море, готовящейся

к шторму, она вдруг начала темнеть, бурлить, воды становилось все больше и больше, пока ее не стало так много, что берега уже не могли ее вместить и тогда она стала разливаться по холодной земле, покрыла мелкую траву, добралась до кирпичной красной дорожки и подступила к заборам домов. Маленький воробей, почуяв неладное в природе, немедленно встрепенулся, вспорхнул и скрылся из виду. А река тем временем наполнялась с необыкновенной скоростью, и наводнение стало очевидно опасным, что скоро поняли сторожевые собаки, спящие до этого в своих тёплых конурах. Псы на цепях хором залаяли, пробуждая своих хозяев от крепкого сна в мягких постелях.

Когда Ольга очнулась и обнаружила себя в своей постели, а не в белой комнате, странный уличный шум заставил ее подойти к окну – уровень воды поднялся до второй ступеньки, ведущей в дом. Утреннее наводнение застало жителей пригорода врасплох, на улице творился хаос: дети пытались спасти оставленные на улице игрушки, которые уносило бурным потоком, женщины в криках забирали детей от сумасшедшей воды, мужчины собирали все, что подворачивалось им под руки, в том числе кричащих жену и детей. Собаки, привязанные к будке, неистово лаяли, пытаясь привлечь к себе внимание и остаться в живых. Уносящееся вдаль по некогда асфальтированной улице имущество жителей пригорода убивало стоящие на пути старые деревья и новые саженцы, одно из таких деревьев упало на линию электропередач. И, когда жители остались без своих вещей, света, воды, отрезанными от внешнего мира, а река немного перестала буйствовать, в пригород гордо вплыли спасатели. Прошло несколько долгих часов тяжёлой работы по спасению уплывших вещей, записи необходимых ремонтных работ прежде чем Трубецкие и Дэйли собрались в главном зале Кацелиума.

Просторный, ослепляющий своим светом и великолепием зал пустовал с момента переизбрания председателя. На круглом прозрачном столе остались еще не разобранные бумаги Петра Алексеевича и еще одна коробка с шахматами, которую он не успел открыть. Ольга не решалась убирать их и никому другому не позволяла. Василий, Дэниэл и Ольга заняли места вокруг стола, и тут же в зал незаметно юркнула фигура человека и образовалась прямо перед действующим председателем.

– Павел, – властно спросил Василий, – что говорит отдел по экологическому регулированию об этом наводнении?

Павел сморщил нос от недовольства и небрежно ответил:

– Я не знаю, Василий Петрович.

Василий бросил на личного помощника сердитый взгляд, тот фыркнул, но повиновался.

– Позови Валентина Егоровича, срочно, пожалуйста, – сказала Ольга.

Павел выпрыгнул из зала, послышался звук быстрых шагов, отражающийся от стенок коридора. Все слушали шум за дверью, ожидая прихода начальника департамента внутренних дел.

Наконец, раздался шум надвигающихся шагов, дверь отворилась и в зал вошёл справный седовласый мужчина лет пятидесяти в черной мантии, которая делала его фигуру ещё более шарообразной. Несмотря на внешнюю тяжесть,, движения его были довольно резвы, а взгляд живой и ищущий.

– Добрый день, Валентин Егорович, – первым поздоровался Дэниэл и пригласил его сесть за стол рядом с Ольга и Василием.

– Здравствуйте, – не мешкая отвечал начальник департамента, усаживаясь в кресло.

– Валентин Егорович, – протяжно начала Женя, но ее перебил сам Валентин Егорович.

Он достал прикрытую мантией папку и положил ее настолько, подвигая ближе к Василию.

– В этой папке все документы о проведенном моим отделом расследовании относительно сегодняшнего происшествия, из-за которого вы и вызвали меня, я уверен. Наши метеорологи подтвердили, что наводнение произошло в результате механического вмешательства. С природными составляющими все было в полном порядке.

Василий открыл папку, выборочно просмотрел некоторые страницы и отдал Дэниэлу для более серьезного рассмотрения.

– Значит, наводнение вызвали специально люди? – изумилась Женя.

Валентин Егорович славился скрупулёзным характером работы, а потому всегда отвечал на вопросы чётко и не терпел некомпетентных работников или начальников. С серьёзным видом поправил раскинувшуюся на полу мантию и сообщал следующее, обращаясь скорее к Ольге, чем к Жене:

– Наводнение было построено выбросом нескольких кубометров воды с воздушного транспорта в устье реки. Кто и когда произвел выброс, нами выяснено еще не было.