Шахматы для одного
Шрифт:
Вернемся же к запертой неизвестно где Ольге, мой друг. На сей раз пробыла она в комнате недолго – непонятно откуда на полу появилась открытка, словно выпавшая из рук самой Ольги. На ней красной гелиевой пастой ровным каллиграфическим почерком поверх роз было написано «Тебя ждет сюрприз». Трубецкая без труда отгадала автора послания и вспомнила, как Дэниэл обещал ей свидание совсем недавно. Стоило ей подумать о мистере Дэйли, как она уже стояла рядом с ним в вечернем длинном светло-голубом платье. Дэниэл вручил любимой охапку белых лилий и, завязав ей глаза, повел вперед.
Как и прежде, разум сыграл с Ольгой злую шутку – она уже не помнила ничего про белую комнату и свои переживания в ней. Ее реальность содержалась в том, что любимый человек за три часа перевез ее на свидание в другую страну, и она даже не знала
– Прежде чем ты развяжешь мне глаза, я хочу, чтобы ты знал – это лучший день за последние два месяца. Прости, что была так холодна с тобой. Мне казалось, что мои плечи сравняются с полом под тяжестью обязанностей, которые мне достались. Казалось, что я совсем одна, а завтра конец света и, отбиваясь от стаи голодных волков, я должна придумать план спасения. Теперь я наконец вижу, что я не одна и никогда не была одна.
Ольга услышала, как улыбка нежно коснулась его губ, затем сделала пару осторожных крадущихся шагов вперед, повинуясь держащему ее за плечи управляющему, и остановилась.
– Открывай глаза, – разрешил Дэниэл.
Прозрачный воздух струился вниз, задевая ветви деревьев, своими мягкими руками – волнами он собирал с черной земли прохладу и подбрасывал ее вверх к небу, а она плавно опускалась обратно, как осенью опускается с дерева желтый лист. Большие листья дубов перешептывались между собой, шурша зелеными ртами, сидя в низкой, мокрой от дождя траве маленькие сверчки вторили их шепоту на свой лад, и только одна старая сердитая сова, сторожила леса, разгневанная шумной ночью, где-то вдали мерно угукала, перелетая с одной ветки на другую, будто говорила: "Тихо, тихо". Издалека за дубовой рощей виднеется водная гладь, и слышался такой шум, словно в большой высоты сбрасывали воду литр за литром, и та с грохотом сталкивалась с другой водой, врезаясь в камни и разбиваясь. От этих выбросов непременно пошли бы волнения по всей поверхности водоема, однако глубокая вода оставалась степенна и спокойна. Нужно было сделать несколько шагов вперед по узкой тропинке, и как только широкая крона дубов осталась позади, показался бы высокий, каменистый водопад. Мощный поток прозрачно чистой воды лился с такой большой высоты, что казалось, это само синее звездное небо выливало воду на землю. В белом лунном свете на мокрых темно-серых камнях серебряные брызги воды устроили театр теней. Резвясь, разлетаясь в стороны, холодные капли показывали то бегущую рысью дикую и свободную лошадь, ее грива развевалась на ветру, и сама она стройная, неприступная, словно крепость, то маленького круглощекого ребенка, который смотрел на мир своими большими глазами и слушал гимн природы. Вода падала ниже уровня озера, оставляя на нем лишь немного брызг. Внизу, под построенным резервуаром озера, спрятался целый океанариум. Каменные, покрытые с боков темно-зеленым илом ступеньки, выложенные винтовой лестницей прямо у стены водопада, уходили под озеро. Спускаться нужно осторожно и медленно, чтобы не поскользнуться на иле и чтобы не пропустить ни одного движения воды, которая в миллиметре от ступенек, забрызгивая все и всех вокруг себя. Дно озера, которое можно увидеть во время спуска, застеклено и, как в океанариуме, там плавали самые разные представители морской фауны – около кораллового рифа вились стайки рыб, большая черепаха, спрятавшись в панцирь, спала около огромного краба, который непрерывно щелкал своими клешнями. Темная ночь дышала прохладой и свежестью, кутая в пуховое одеяло тёплого ветра.
– Здесь волшебно, как в сказке, – восхищённо прошептала Ольга.
– Я не волшебник, я только учусь, – посмеялся Дэниэл.
– У тебя уже хорошо получается, – похвалила она, – Что у тебя на сегодня по плану?
– У нас сегодня по плану отдыхать и не думать ни о чем, кроме настоящего момента.
Дэниэл сел на траву и пригласил Ольгу сесть рядом.
– Это совсем не сложно, когда ты здесь, – улыбнулась Ольга.
– Это что фраза из "Звездных войн"? – обнимая любимую, спросил Дэниэл.
– Нет, мой юный подаван, просто моя фраза.
– Я не подаван, – нахмурил брови Дэниэл и пробасил, – зови меня от ныне Энакен Скайвокер, а ты Падме Амидала.
Ольга звонко рассмеялась и положила голову на колени Дэйли.
– Не думала, что в 300 лет ты будешь смотреть фильмы.
– Ты даже не представляешь,
– Да? – удивилась Ольга, – Скоро мы будем ходить с тобой на все премьеры всех фильмов, каких ты захочешь, будем хрустеть поп-корном на последних рядах и комментировать происходящее на экране.
– Только не это, – взмолился Дэниэл, – я люблю смотреть фильмы в тишине.
– Но я так не умею! – воскликнула Ольга.
– Значит, мне придется чем-то закрыть тебе рот.
– Попробуй.
Он притянул ее к себе и поцеловал.
– Идем, – прошептал он и, схватив ее за руку, потащил вперед.
Они прошли мимо океанариума, прошли по вымощенной красным камнями дорожке и вышли на полянку, устланную мелкой мягкой травой и редкими крупными бардовыми цветами. По центру полянки стоял пирамидовидный шелковый шатер, настолько вместительный, что можно было бы поместить в нем камерный оркестр. Ольга сняла бархатные туфли и прошла босиком по влажной от вечернего тумана траве, которая щекотала ее нежные ножки, к шатру. Внутри тепло мигали лампадки, расставленные по углам, предавая всем предметам желтовато-оранжевый оттенок. По правую руку стояли два деревянных мольберта, на них расположились белые холсты, и еще несколько запасных лежали внизу высокой белой стопкой. Тут же поместился открытый расписной резной ящик, доверху наполненный масляными красками, и другой расписной ящик поменьше, наполненный пышными и тонкими кисточками. По левую руку стоял роскошный до блеска натертый черный рояль, улыбающийся во все свои черно-белые зубы. Дэниэл подошел к нему, открыл крышку, оперев ее на подставку, поставил на пюпитр партитуру и начал играть вторую партию вальса. Ольга подбежала, села рядом и положив руки на клавиатуру, вступила с главной мелодией. Они сыграли вальс, полонез, мазурку и после еще двух вальсов перешли к рисованию.
– Ольга, – набравшись смелости, начал Дэниэл.
– Да, – отозвалась она, набирая новые цвета на палитру.
– Я не полечу вместе с лордом.
Ольга отложила краски и повернулась к мужчине.
– А если бы мы полетели вместе?
– Признайся честно, ты не полетишь в другую галактику. Улететь значит оставить Землю навсегда, значит оставить семью, оставить всех. Ты ни за что в жизни не бросишь своих родных. А я брошу.
– Что ты имеешь в виду? Ты же сказал, что не полетишь с лордом.
– Это мои последние 70 лет.
– Нет, почему?
– Ты не можешь жить вечно. Вечно жить противоестественно. Меня ждет чудесная жизнь с тобой, а это все, о чем я просил.
– Ты можешь полететь с ним, после меня…
– Когда мамы не стало, я почувствовал себя таким одиноким, каждый день ждал своей смерти, я звал ее, заманивал, а она все не шла, как будто хотела причинить мне еще больше боли. И я чувствовал эту боль все время на протяжении двух сотен лет, пока не увидел тебя. Тогда боль стала уходить, постепенно совсем исчезла, потому что без любви мы чахнем.
– И ты хочешь в ней сгореть?
– Лучше в ней сгореть, чем без нее засохнуть.
– Я согласна. Но я умру первой.
– Ладно, – согласился Дэниэл, – пора домой.
Ольга поцеловала любимого, поблагодарила за вечер, и он отвез ее домой.
Утро едва коснулось своей розовой щекой до земли, а в доме Трубецких жизнь уже кипела. Артур, вызванный Юлей, прибыл еще в четыре часа утра и сидел в мягком кресле, боролся со сном с помощью крепкого кофе и перебиранием отцовских записей. Христиан, вернувшийся с утренней пробежки, вытирал махровым полотенцем вспотевшее раскрасневшееся лицо и слушал рассказ Джека о их поездке в Лос-Анджелес. Дэниэл и Василий между делом решали текущие дела Кацелиума и подписывали договоры. Юля и Альберт читали привезенный дневник сумасшедшего мужчины преклонного возраста. Ольга стояла в стороне и по телефону разговаривала с рерисом, посвящая его в открывшиеся факты.
– В дневнике мистера Хилла за последние десять лет нет ни одной записи, не составленной в загадку, – возмущенно пробормотал Альберт, закрывая привезенную братом тетрадь.
– Центр шарад на заказ. За последний год я слишком часто строю из себя героя передачи "Следствие ведут колобки", – сказал Артур, почесывая подбородок.
Дэниэл и Джек недоуменно переглянулись, но ничего не стали спрашивать.
– Колобок, – обратилась Юля к Артуру, – тебя не слишком забавляет происходящее?