Шахматы из слоновой кости
Шрифт:
Многое кажется сегодня невероятно далеким и странным, совсем иной стала в шахте атмосфера, с иными мерками подходят теперь люди к своей работе, к себе. К своему местоположению в коллективе. И правильно сказал он Громадскому: не будь этой новой атмосферы, еще неизвестно, была ли бы новая технология…
Дубынина отвлек от этих мыслей низкий звук сирены электровоза: из-за поворота навстречу им выкатился рудный маршрут.
– Вот они, наглядные результаты действия новой системы! – с шутливым пафосом воскликнул Богодяш. – Наверное, сейчас мы увидим и саму систему?
– Не спеши, – остудил
Директор рудника повел гостей в отработанную штольню.
– Железная руда в Таштаголе, – рассказывал он по дороге,- залегает в земной толще в виде мощных, на километры раскинувшихся вкраплений. Приступая к разработке очередной такой линзы, мы разбиваем рудное тело на этажи, средняя высота которых семьдесят метров, а протяженность – от одного до другого края линзы…
Дубынин недоумевал, зачем Громадскому понадобилось это предисловие. Все стало ясным, когда пришли в старый забой, напоминавший нору, уходящую круто вверх. Без упоминаний о семидесятиметровом междуэтажье действительно нельзя было в полной мере оценить всю дьявольскую сущность применявшегося здесь метода. Чтобы взять руду, ее нужно отколоть, или, как выражаются горняки, отбить от целика. Отбойка ведется с помощью взрывчатки. Так вот, тут применялся для отбойки метод массовых мелких взрывов, когда взрывчатка закладывалась в целую серию высверленных в рудном теле небольших отверстий. Их, эти отверстия, именуют шпурами – отсюда и название метода: мелкошпуровой.
Сначала прогрызается снизу вверх забой – нора. Нет, не на всю высоту сразу, а на десяток метров кверху и что-нибудь около метра в диаметре. Потом в эту нору заползают с ручным буровым инструментом горняки и, скрючившись в три погибели и подсвечивая себе шахтерскими лампочками, сверлят в стенах шпуры, заполняют аммонитом, подводят бикфордов шнур – и давай бог ноги!
После взрыва надо переждать: пусть обвалится все, чему положено обвалиться. Пусть обвалятся глыбы, которые почему-либо удержались – не рухнули тотчас после взрыва, от первого толчка, и теперь должны, просто обязаны упасть под действием собственной тяжести.
И так – раз за разом, шаг за шагом – все вверх и вверх, пока не прогрызешься сквозь семидесятиметровую толщу руды от этажа до этажа, пока не высунешь голову там, на отметке, близкой к высоте главного корпуса Московского университета на Ленинских горах. Все вверх и вверх, и на каждом отрезке одно и то же: проходка забоя, шпуры, пыль, немеющая спина, дрожащие от
усталости руки и ноги. Потом – закладка аммонита, взрыв. И пауза. Пауза, после которой не знаешь: а что тебя ждет в черном чреве забоя?
Очень тяжелый и опасный труд. И, пожалуй, главным образом отсюда, из таких вот забоев-нор, шел тот «процент травматизма», что фигурирует во всех отчетах о работе шахты наряду с технико-экономическими показателями.
– Знакомая картина,- произнес с горьким вздохом кто-то из гостей. – Так называемая опасная зона.
– Вывели мы из этой зоны человека, – сказал Громадский удовлетворенно. – И считаем это самым большим своим достижением.
Неожиданный финал, как и можно было ожидать, обернулся для Громадского камнепадом вопросов.
– Все, в общем-то, просто…
И умолк, раздумывая, как бы это в двух словах обрисовать гостям содержание метода, который позволил вывести человека из опасной зоны. Да, именно в двух словах, хотя недавно, выступая с лекцией перед студентами горно-металлургического института, он затратил на это полтора часа.
Тогда во время лекции он начал с того, что изобразил с помощью мела на доске рудное вкрапливание в толще земли – этакое гусиное яйцо, положенное на бок. Прочертил над яйцом, по ходу продольной оси, две линии – вроде как бы туннель бурового горизонта, «расставил» буровые станки и на этом пока прекратил здесь «горные работы».
Второй изображаемый туннель протянулся параллельно первому, но ниже, в самой толще яйца – это был как бы откаточный горизонт. По обеим сторонам Дубынин нарисовал несколько прямоугольных ниш – будущих камер для выпуска руды, а под выходами из них «проложил» в туннеле рельсы и поставил на них вагоны: тут будет производиться погрузка руды и ее откатка, то есть доставка к стволу шахты для последующего подъема в скипах на-гора.
Так будет производиться погрузка руды… Но где она, руда, предназначенная для погрузки? И тогда мел профессора пронизал верхнюю половину яйца, зажатую между двумя горизонтами, пучками вертикальных линий, протянувшихся от воображаемых буровых станков к тем самым нишам. Это стволы скважин – их нужно пробурить с помощью станков (а не ручными перфораторами, как делалось раньше), пробурить сверху вниз (а не снизу вверх, не из забоев-нор), заполнить на всю глубину аммонитом (на всю глубину от горизонта до горизонта, а не в мелкие дыры-шпуры, высверленные в стенах забоев) и взорвать. Отколотая от целика и раздробленная руда просядет в ниши – бери ее отсюда, грузи в вагоны, увози, откатывай на рудный двор.
Расстояние между буровым и откаточным горизонтами – нет, не на рисунке, конечно, а в шахте – равно высоте 25-этажного дома, и вот тут возникает одна из главных трудностей для бурильщиков: пройти весь пучок скважин нужно строго вертикально, пройти так, чтобы там, внизу, на уровне откаточного горизонта, стволы их не имели отклонения даже на метр. Только в этом случае весь пучок сработает с полной отдачей, только в этом случае последующий взрыв обеспечит наиболее полное обрушение руды.
Проходка пучка в двенадцать-пятнадцать скважин отнюдь не простое дело. Не случайно горняки Криворожья, узнав о дерзкой попытке сибиряков, даже заявили, что сие невозможно. Пришлось сибирякам ехать потом к ним, делиться опытом.
На буровом горизонте закладывается будущий успех всего коллектива шахты, успех, определяемый мастерством бурильщиков, их трудовым накалом, их, если хотите, упрямством. И все же не это главное, не это определяющее для жизни шахты – главное в том, что благодаря этому методу удалось наконец вывести людей из забоев, удалось избавить от тяжелого физического труда, удалось исключить элемент опасности. Именно поэтому за новым методом проходки вертикальных скважин закрепилось название, состоящее из двух букв – ББ: безлюдный, безопасный.