Шахнаме. Том 1
Шрифт:
Фирдоуси сознательно подчиняет себя материалу, говорит во «Введении» к поэме о «переложении в стихи... времен минувших книги». Следовательно, он сам считает себя версификатором.
Здесь надо иметь в виду, что в этом вовсе нет какого-либо самоунижения или скрытого лицемерия поэта. На Востоке во времени Фирдоуси и весь последующий классический период феодальной литературы культ формы занимал первое место в определении авторской оригинальности и значения произведения. Отсюда и ряд подражаний — однотемных произведений и вариаций традиционных мотивов и образов. Отсюда и иное, не совпадающее с нашими привычными определениями, понимание
Таким образом, вопросы художественного мастерства Фирдоуси как автора «Шахнаме», с точки зрения его современников и многочисленных поколений феодального Востока вплоть до наших дней, занимают основное место. По существу, это важнейший момент и для нас, так как он неразрывно связан с идейным содержанием поэмы, в конечном счете определяет литературную ценность произведения.
Авторская индивидуальность Фирдоуси прежде всего выразилась в известном подборе материалов, дополнительных к основному источнику — «Ходай-наме». Выбор вариантов отдельных сказаний (часто противоречивых) в целом подчинялся принципиальным установкам автора и определял единство содержания и устремленность всей поэмы, а не был случайностью.
Обратимся непосредственно к вопросам художественного мастерства Фирдоуси как автора «Шахнаме». Огромная поэма «Шахнаме» представляется композиционно законченным, отработанным в деталях произведением, и это прежде всего обусловило успех поэмы и ее жизнь в веках. В свете сказанного несколько выше о культе формы и о подражании-соперничестве поэтов феодальной эпохи, выражавшемся в многократной обработке одних и тех же сюжетов («Лейла и Меджнун», «Хосров (Ферхад) и Ширин», «Похождения Бехрама-Гура», «Иосиф и Золейха» и мн. др.)» обращают на себя внимание следующие факты.
1) Ни поэма в целом, ни почти все ее отдельные части, не были повторены соперничающими поэтами на протяжении классического и послеклассического периода. Если другие авторы и разрабатывали некоторые сюжеты, имевшиеся в «Шахнаме», то эта обработка проводилась в ином плане, как, например, использование Низами сюжета о любви Хосрова и Ширин, о Бехраме-Гуре, об Искендере. Действительно, никто из последующих поколений поэтов и не пытался соперничать с Фирдоуси, обработать основные дастаны-эпизоды «Шахнаме»: сказания о Феридуне, Каве, Зале и Рудабе, Ростеме и Исфендиаре, Бижене и Мениже, Сиявуше. Невольно «напрашивается вывод, что, по крайней мере, одной из основных причин было художественное совершенство «Шахнаме».
2) До нас не дошли рукописи предшествующих и современных Фирдоуси, «исторических» сводов и их версификаций, в том числе и «Ходай-наме», версификаций Мас'уди и др. По-видимому, «Шахнаме» Фирдоуси и по своей полноте и, главное, по своим художественным достоинствам сделала излишним труд по переписке рукописей указанных книг, что и привело к их исчезновению.
Положению о художественной законченности поэмы Фирдоуси не противоречит общеизвестное наличие в «Шахнаме» слабых, иногда нескандируемых или непонятных стихов, а также повторений, не «служащих украшением текста.
В такой огромной поэме повторения, стандарты, общие места неизбежны, как и относительно слабые, бледные строки. Многое ведь зависит от материала, часто сухого перечня имен, дат и т. п., отнюдь не способного вдохновить автора. Наконец,
Однако в тексте поэмы встречаются и технически слабые бейты. Они, эти бейты, чаще всего варьируют стихи, расположенные рядом. Нередко в поэме можно встретить и тавтологические образы. Подобные места, на первый взгляд, не свидетельствуют о законченном мастерстве исполнения.
Дело в том, что мы вообще не имеем авторизованного и даже близкого к нему текста «Шахнаме» (как не имеем пока и критического в полном смысле слова издания). Многочисленные переписчики в течение не одного столетия засорили основной текст вставками, купюрами, исправлениями иногда случайными (описки), иногда «добросовестными» (некритическое использование параллельных материалов и апокрифов), а иногда сознательными, злостными (например антишиитскими). Этому, конечно, способствовала архаичность языка (лексики) «Шахнаме», в ряде случаев затруднявшая понимание отдельных слов. Переписчики часто заменяли такие слова более понятными, современными им, искажая стиль автора.
При анализе прозаических рукописей — «Истории Бал'ами-Табари», «Кабус-наме» и других — наглядно видно, как при сохранении общего смысла текст в результате переписок изменялся до неузнаваемости. «Шахнаме» в целом от подобного искажения спасала стихотворная форма изложения и огромный размер поэмы. Но отдельные строки менялись, добавлялись, выбрасывались случайно ли, сознательно ли — не так важно. Причем неграмотные-переписчики были менее опасны, чем полуграмотные или грамотные — высокой квалификации. Неграмотный переписчик иногда исказит простые слова (и это легко установить сличением или скандировкой строки). Грамотный же заменит, да еще, «подогнав» под размер, порой впишет свой «лучший» вариант и т. д.
И если в современном условно-критическом тексте «Шахнаме» попадаются явно слабые или излишние бейты, это не ставит под сомнение художественное мастерство автора и законченность его произведения.
О стиле «Шахнаме» как выражении мастерства Фирдоуси, авторской индивидуальности поэта говорить трудно. Это большая тема еще не поставлена и тем более не разрешена в специальных исследованиях. Причина такой медлительности ясна: нельзя с уверенностью охарактеризовать стиль поэмы и художественное мастерство автора, не отдавая себе полного отчета в том, что в «Шахнаме» традиционно (в частности, от народного эпоса), а что свое, авторское». Другими словами, специальное исследование стилистических особенностей «Шахнаме» предполагает одновременное (если не предшествующее) сравнительно-историческое изучение и характеристику не только персидской и таджикской литературы (до и после X в.), но в известной мере и арабской и других литератур восточного Средневековья, о чем пока можно только мечтать.
Мастерство Фирдоуси многогранно. Оно очевидно и в основном эпическом повествовании, в свою очередь, многообразном: здесь и батальные и мирные сцены (базм о разм), романтические сюжеты и эпизоды, описания пиров, природы, людей, животных и быта, диалоги, письма. Но так же художественно выразительны и лирические фрагменты — превосходные образцы философской, дидактической, любовной, гедонической и, наконец, оформляющей хвалебной лирики. Лучшие фрагменты Фирдоуси выдерживают сравнение с произведениями, написанными на ту же тему прославленными представителями позднейшей классической литературы.