Шакал

Уорд Дж. Р.

— Слушай, я знаю, что в этом нет никакого смысла. И мы не обязаны быть честными друг с другом. Но это… поэтому я сказала те слова, и мне очень жаль. Ты прав. Ты был ко мне только добр и ничего мне не должен. Даже объяснений.

Через мгновение Шакал сел.

— Для тебя безопаснее ничего не знать.

Никс покачала головой.

— Это нормально. Тебе не обязательно…

— Но это правда. Чем меньше ты обо мне знаешь, тем меньше опасности для тебя.

— Ты можете хотя бы сказать мне, почему? Почему ты остаешься?

Когда Никс снова посмотрела

ему в глаза, сердце в его груди пропустило удар. Она была сейчас невероятно красивой, даже в таком растрепанном состоянии… а может быть, особенно из-за него, учитывая ее инстинкт самосохранения… и он позволил себе короткую, яркую фантазию о них во внешнем мире, наверху, еще до того, как Эллани успела распространить свою ложь, а Джабон — подтвердить своим словом… до тех других, более ужасных вещей, что случились с ним здесь.

— Ты прав, — прошептала Никс при свете свечей. — Есть ты и я. Я не хотела это признавать, потому что не хотела чувствовать себя такой раздавленной, как сейчас… когда я хочу, чтобы ты ушел со мной, а ты этого не хочешь. Это убивает меня, хотя и не должно. Причина, по которой я была так зла… в том, что я хочу, чтобы ты пошел со мной.

***

Сказав это, Никс осознала, что Шак не двигается. И судя по тому, как он застыл, она его шокировала.

— Кажется, мне следовало промолчать. — Она пожала плечами, словно пытаясь преуменьшить значение очень важных вещей, о которых сейчас говорила. — Но что-то, может, тот факт, что меня второй раз за последние сутки — или уже третий-четвертый? — едва не изрешетили пулями, заставляет меня говорить.

Шутка не понравилась даже ей самой.

— Прости.

— Никс…

— Я знаю. Я остановлюсь. — Она заставила себя поесть еще немного, хотя не чувствовала вкус еды. — Так, каков новый план?

Шак перевел взгляд на стену. Когда он снова сосредоточился на Никс, его лицо ничего не выражало.

— Мне нужно найти остальных. Они нам снова понадобятся.

— Лукан и Мэйхем снова устроят «потасовку»? — Никс пальцами в воздухе заключила слово в кавычки. — Или на этот раз другая стратегия? На данный момент я открыта для всего.

Ожидая его ответа, Никс хотела прикоснуться к нему. Хотела обнять. Но осталась на месте и закончила с едой, пока Шак смотрел, как она ест.

— Давай проверим твое плечо, — сказал он. — А потом я их найду.

— Окей.

Никс начала стягивать тунику и вздрогнула. Как выяснилось, плечо действительно болело. Кто бы мог подумать.

Она также сняла ветровку и задрала рукав футболки.

— О… да, идет кровь.

Несмотря на то, что ей удалось спастись и каким-то образом попасть сюда, Никс терзало чувство, что она снова все портит.

Когда послышался шорох, она подняла взгляд. Шак подошел к ней и наклонился, чтобы осмотреть рану, а в этот момент ее тело прошила горячая волна.

— Она снова открылась, — мрачно сказал он. — Я бы ее зашил. Но нет никакой возможности отвести тебя в лазарет.

— Все будет хорошо.

— Когда

ты возьмешь мою вену, да, будет.

Его резкое заявление заставило ее вспомнить еще одну заезженную фразу, которая использовалась всегда, когда выдвигались идеи из разряда «не очень»: Сейчас не то время, и здесь не то место.

Фраза отлично описывала ситуацию. Проблема была не в его вене. А в том, что произойдет в тот момент, когда она возьмет ее: сейчас определенно не время и не место для того, чтобы лечь с ним в постель. Не то чтобы она была уверена, что он пойдет на это снова.

Между тем, когда Шак смотрел на нее, его удивительный голубой взгляд был ровным. Излучал спокойствие. Здравомыслие.

— Я обещаю, что это ни к чему не приведет.

Она могла лишь покачать головой.

— В тебе я уверена, — тихо сказала она.

— Что?

— Ничего. — Никс протерла глаза. — Нет, вообще-то, я не хочу тебе врать. По правде говоря, я опасаюсь вкуса твоей крови.

— Почему это?

Еще одна вещь, по которой она будет смертельно скучать, подумала Никс.

— Я захочу тебя всего, — резко сказала она, глядя на Шака.

Его глаза вспыхнули, как будто она его удивила. А потом он смежил веки.

— От меня ты никогда не услышишь «нет». — Его голос сразу сексуально охрип. — Никогда.

Прежде чем Никс успела ответить, он закатал рукав своей туники и протянул руку.

— Возьми мое запястье.

Ее взгляд остановился на венах, которые бежали от основания его ладони по внутренней стороне предплечья. Они были массивными по сравнению с ее собственными, и под покровом кожи она могла видеть их пульсацию.

Голод нахлынул, и ее затрясло. От предвкушения.

— Ты уверен, что хочешь это сделать? — спросила Никс, думая о камере, перед которой он остановился. Той женщине, к которой был так привязан, что бы он ей ни говорил.

— Я нужен тебе, — ответил Шак. Как будто это все объяснило.

— Когда я вошла сюда, в темноту, — сказала Никс, — меня некому было направить, и это увеличило мой страх настолько, что я начала задыхаться от паранойи. Убедившись, что за мной никто не гонится, я зажгла одну единственную свечу. Рискованно, но эта мелочь словно придала мне сил. Не позволила слететь с катушек. Если я смогу понять тебя хотя бы отчасти, эффект будет схожим с этой свечой. Она удержит меня.

Шак опустил голову. Молчание затянулось, и она не пыталась его уговорить. Он должен был сам принять решение… и его вена все еще оставалась открытой для нее, искушение было настолько сильным, что Никс стиснула кулаки. Но она также осознавала, что это мгновение будет одним из их последних моментов вместе.

— Или просто скажи мне, почему женщина в той камере имеет на тебя такое влияние, — сказала она, беспомощно пожав плечами. — Просто дай мне что-нибудь. Хоть что-то.

— У меня нет женщины. — Его голос был хриплым. — Между нами никто не стоит… потому что ты — моя единственная. Единственная, кого я хочу.