Шакал
Шрифт:
Руки Шака выгнули назад, плечевые суставы напряглись, запястья горели, когда их снова заковали. От приступов, что все еще терзали его тело, ноги бились о жирный, покрытый пятнами деревянный пол, и он знал, что скоро его будут бить.
И он вряд ли это переживет.
Дражайшая Дева-Летописеца, он надеялся, что Никс каким-то образом смогла освободиться.
Шак осмотрел обширное пространство Улья, и вдалеке послышался грохот, громкость которого то увеличивалась, то постепенно затихала, словно где-то поблизости проезжал мощный автомобиль. Когда
Двойные смены. Отсутствие заключенных в главном туннеле. Здесь тоже никого не было.
Стань Господня. Надзиратель опустошала тюрьму.
Она убирала отсюда все… и всех.
***
— Что ты с ним делала? — спросила Жанель сквозь сетку и железные прутья. — С узником, заключенным. Чем ты с ним занималась?
Та обставленная камера, — подумала Никс. Та, перед которой застыл Шак.
Может, он остановился перед ней не потому, что скучал по женщине, которая жила внутри, или тосковал по ней… а потому что Жанель держала его там против воли, и он не знал, что с этим делать?
Не знал, как получить свободу, несмотря на его относительную независимость в тюрьме?
— Какой пленник? — подстраховалась она, чтобы выиграть немного времени.
— Тот, с которым тебя видели мои охранники. Тот, кого ты угрожала убить на их глазах, если они тебя не пропустят.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты лжешь мне.
Никс пожала плечами.
— Я думаю, что более серьезный вопрос заключается в том, что ты собираешься делать со мной. Все остальное — просто треп.
Жанель замолчала. Затем она медленно вернула капюшон на место, снова прикрыв лицо.
— Я отвечу на твой вопрос прямо сейчас, — сказала она низким угрожающим голосом. — Охрана!
Никс ощутила прилив паники, Жанель отвернулась и ушла не оглядываясь. Фигура в черном, когда-то являвшаяся ее сестрой, просто удалилась, как будто и не беседовала с близкой родственницей. Той, с кем она выросла. Той, с кем у нее были общие родители, сестра и дедушка.
После ее ухода Никс вспомнила, как стояла перед Стеной и смотрела на доказательство гибели своей сестры, вырезанное на гладком камне.
Одно было абсолютно ясно.
Женщина, которую когда-то звали Жанель, действительно была мертва.
Я хотела узнать, каково это — убивать. Я хороша в этом.
Может, ее никогда и не существовало.
Время для размышлений закончилось, когда охранники вернулись в зону ожидания и открыли камеру. Они молча вывели ее наружу, взяв под руки по обе стороны, и они втроем вышли через дверной проем. Не теряя времени, они прошли к туннелю и, войдя в боковую дверь, оказались прямиком в Улье…
Никс взглянула на помост и чуть не рухнула наземь. Шака приковали цепью к центральной стойке, и с ним явно что-то было не так. Его тело сильно дрожало, голова дергалась на плечах, цепи, удерживающие
Но ему все равно удалось сосредоточиться на ней. Даже несмотря на частичный паралич, его глаза, эти голубые глаза смотрели на нее… и когда она подошла ближе, его дрожь немного ослабла. Однако он не мог говорить, его губы шевелились, но изо рта не выходило ни звука. Он был болен?
Нет, он был под действием наркотиков, решила она.
Охрана затащила ее на помост и поставила прямо перед ним. Поодаль на земле неподвижно лежал Апекс. В тени за стеной помоста послышался шорох, Никс ожидала, что выйдет ее сестра… нет, не сестра.
Надзиратель.
Вместо этого появилась еще одна группа охранников, они тащили за руки мужчину, заключенного, волоча его тело по земле. Затем бросили как мусор рядом с Апексом, и Кейн медленно перевернулся на спину.
Никс ахнула. Его лицо было настолько разбитым и опухшим, что она едва его узнала. Он дышал через рот, но выходил один лишь хрип.
Она оглянулась на Шака как раз в тот момент, когда привели еще одного пленника. Мэйхем бился в руках охранников, которые связали его грубой веревкой, его огромное тело дергалось и изгибалось, белые волосы развивались в воздухе, он рычал и ругался. Вся эта борьба прекратилась, когда он увидел пустой Улей. Он был так ошеломлен, что даже не сопротивлялся, когда его приковали к правому столбу.
Опять же, с ним было покончено, и он, должно быть, понимал это.
С ними всеми все покончено.
Охрана отступила, выстроившись в линию слева, и, когда предплечья Никс внезапно отпустили, она пошатнулась, и чуть не рухнула на помост. Она удержала равновесие, сосредоточившись на Шаке. Она хотела спросить его, что им делать, как им одержать верх, но знала, что импульс был рожден ее незрелой частью, маленькая девочка внутри взрослой женщины отчаянно искала того, кому доверяла и кого любила, чтобы он пообещал, что все будет хорошо: она хотела план, который волшебным образом освободит Шака и Мэйхема, который вернет Апекса к жизни и избавит Кейна от его ран, который воскресит ее сестру, а Надзирателя превратит в кого-то другого… план, который благополучно вернет Никс в фермерский дом, и этого кошмара словно и не бывало.
Ее тоска по этой фантазии была такой же сильной, как ее любовь к дрожащему мужчине перед ее глазами, скованному цепями, и даже сильнее ее огромного страха перед неизбежной смертью.
— Я хотела увидеть вас обоих вместе.
Никс резко обернулась. Внизу, на полу Улья, в центре огромного пустого пространства стояла фигура в черном, которая резко сняла капюшон и выглядела так катастрофически похожей на потерянную сестру Никс.
Надзиратель выступила вперед, эти вздымающиеся складки черной ткани зловеще напоминали похоронную драпировку, которая вот-вот накроет гроб. Надзиратель остановилась, когда оказалась в пяти футах от помоста, капюшон откинулся назад, и она посмотрела вверх.