Шальная магия. Здесь
Шрифт:
— Вы посмотрите на свои руки, мадмуазель! — приглушенный старушечий голос звенел от сдерживаемой ярости. — С кем, извольте ответить, вы можете танцевать, если у вас такие грязные перчатки?
Альбина украдкой взглянула на руку. Она была испачкана, но лишь немного. Если освещение в бальном зале будет не таким ярким, как здесь, под светильником, то никто и не заметит. Ещё подумалось, что удивляться стоило не тому, что на светлой ткани остались темные следы, а тому, что их было так мало — мальчишка был грязен невероятно.
Но
Что Кито делал в парке богатого дома? Придумать иную причину, кроме воровства, она, как и охранник, как и лакей, не могла. Но очень надеялась, что мальчишке хватит ума уйти сейчас как можно дальше и больше никогда не влезать в парки богатых домов.
— Ах, мадам! Это был недавно нанятый мальчишка-посыльный! — горячо говорила Римма, не столько впечатлённая произошедшими событиями, сколько что-то придумавшая. — Несносный маленький мальчишка, который не знает, что такое воспитание и хорошие манеры! Я бы… Я бы его выпорола!
Альбина глянула искоса на стоявшую рядом девушку. Выпорола — это она случайно не от мадам ли заразилась?
— А у Альбины просто нет навыка воспитания слуг!
Пришлось отвести в сторону взгляд — слишком уж незатейливо подруга пересказывала сейчас чужие слова, выдавая их за свои. Прямо неловко.
— Мадам, не могли бы вы в следующем году рассказать на своих курсах и о том, как правильно обращаться со слугами, как их выучить манерам и послушанию? Я хоть уже не буду дебютанткой, — Римма мило улыбнулась, — я бы этот курс послушала. Такое пригодится любой девушке!
Мадам Люси не улыбнулась, хотя заметно смягчилась. Непосредственность Риммы всегда имела такое действие – Альбина заметила это. Ну и лесть… Старуха была человеком, не лишенным честолюбия, и воспитанница удачно воспользовалась этим. Ну-ну. Было бы интересно узнать случайно или она не так проста, как кажется?
Впрочем, это сейчас было не так и важно.
Римма, выступив со своей речью, отвлекла внимание от темы пробежек по парку в бальных платьях вообще и от одной конкретной дебютантки в частности. А уж как она там этого добилась, совершенно неважно.
Слуга, которого подозвала мадам, зашевелился, привлекая внимание, стоило пройти внутрь дома. Старуха царственно кивнула: «Мы готовы!» И вышколенный слуга в знакомой уже униформе повёл девушек во главе со старухой к бальному залу.
Волнение, которое так удачно оказалось потушенным неожиданным происшествием с Кито, накатило с новой силой,
Глава 11. Там
Глава 11. Там
А вот и он, бальный зал. Двери распахнуты, слышны музыка и шум голосов, ярко горят свечи, позолота стен сверкает в их свете. И запах… Тот характерный запах множества духов, тканей, горящих свечей, натертого паркета встречает с порога плотной стеной. И полно людей!
Пройдя через распахнутые двери, дебютантки растерянно остановились — их накрыло волной разговоров, движения людского моря, яркого, плотного, непреодолимого. Живого. И у Альбины сердце забилось с перебоями, и снова стало трудно дышать и похолодели ладони.
— Барышни, нам сюда, — громче обычного проговорила мадам Люси не оборачиваясь.
Девушки, застывшие, как и Альбина, у дверей, очнулись и послушно двинулись за мадам, ныряя между гостями.
Представление хозяевам вечера прошло как в тумане. И Альбина радовалась, что все движения отрепетированы до того, что вошли в мышцы и кости, и тело все делало само. А стоило им отойти от графа и графини Дайкон, как вокруг них закружили мужчины.
Мадам Люси шла, словно цапля по болоту — важно, неспешно, кивая направо и налево, успевая поддерживать беседу с возможными кавалерами своих воспитанниц.
Дыхание у Альбины то ли от духоты, то ли от волнения так и не выровнялось, и, оглушенная и растерянная, не заметила, как оказалась в группке таких же, как она сама, девиц в платьях характерных пастельных тонов и знакомого кроя.
Дебютантки.
Позади немногочисленной группы в блеклых нарядах виднелись туалеты более насыщенных оттенков.
Наставницы? Родители?
Впрочем, неважно.
Остановившись, Альбина глубоко вдохнула, вобрала в себя все звуки, запахи, движения, свет и тень, всю роскошь и несовершенство мира, кружащегося рядом, и наконец осознала: она на балу! На первом своём балу! Она тоже часть этого мира.
Восторг сжался тугой пружиной предвкушения, проступил на губах нервной, неуверенной улыбкой. Взгляд снова обежал бальный зал, всё наполнявшийся и наполнявшийся гостями. Стали выделять отдельные лица, жесты, поклоны и расшаркивания, разговоры, смех.
Римма подтолкнула Альбину под локоть и скосил глаза на мадам. Та сейчас походила на голодного рассерженного орлана, тревожно озиравшегося по сторонам, — она будто сверяла своих воспитанниц и кавалеров, круживших вокруг стайки дебютанток.
Забавно.
Почему-то две воспитанницы уже держали свои бальные книжки в руках и дарили улыбки направо и налево. А вот книжки Риммы, Альбины и ещё одной девушки мадам крепко держала в руках. Она зорко оценивала каждого претендента на их танцы, давала или не давала согласие, представляла каждого подопечным и только потом вписывала имя на страницу.