Шальная магия. Здесь

Агатова Анна

Сердце билось как после бега, во рту пересохло. Поспешно осмотрела столики. Очень хорошо — все пустуют. Выдохнула и ещё раз, уже неспешно, осмотрела помещение кофейни. Никого.

Только хозяин, неулыбчивый сухощавый мужчина, увидев посетительницу, замер у прилавка в той позе, которая говорила о его готовности услужить: чуть наклонившись вперед, будто устремляясь к клиенту, нетерпеливо перебирая пальцами по столешнице — подай Альбина знак, и он задвигается, закрутится, деловито нальет воду в турку, поставит её в горячий песок, захлопочет над пирожными или конфетами: "Чего изволите? Здесь или с собой? Бант подарочный или простая бечевка?"

Девушка кивнула хозяину заведения в знак приветствия и широко улыбнулась.

Улыбнулась, потому что рада была снова очутиться здесь, в этом чудесном месте тихой музыки и волшебных ароматов, а вовсе не для того, чтобы вызвать улыбку у сурового мужчины. Это в принципе было невозможно.

Воспитанницы мадам Ромашканд, иногда заглядывавшие в эту кофейню после тяжелых учебных будней, не однажды становились свидетелями воспитательной беседы хозяина и продавщицы. Девушка приходила во второй половине дня, когда кофейня наполнялась посетителями, порхала между столиками, принимала и разносила заказы и не скупилась на улыбки. Клиентам это нравилось, а хозяину — нет. И он не раз тихо, но настойчиво выговаривал чересчур жизнерадостной своей помощнице, что улыбка — признак несерьезности, легкомысленного отношения к клиенту, и в его заведении недопустима несерьезность, и раз за разом запрещал улыбаться. Но девушка кивала и продолжала сиять улыбкой.

Диана утверждала, что хозяин ненавидит свою работницу, а Офелия — что эти прилюдные выговоры лишь хитрый ход, чтобы повысить продажи: когда владелец хмур, а продавщица приветлива, покупатели будут покупать больше у того, кто вызывает симпатию: кто-то у серьезного мужчины, кто-то — у веселой девушки. Альбина обычно молча улыбалась, так уж получалось, что в этом месте не хотелось спорить, здесь хотелось радоваться. Но её подруги по обучению были невыносимыми болтушками и всегда находили темы для разговоров или для споров. Например, о пианисте.

Он давно уже стал легендой, заставлявшей девушек придумывать всё новые и новые подробности к его такой же придуманной биографии. Название заведения — «Тихая музыка» — происходило, похоже, именно из-за этого музыканта, который всегда сидел за пианино и перебирал клавиши. Под его легкими пальцами, которые, казалось, просто скользят по клавишам, едва их касаясь, рождались мелодии, без пауз переходящие одна в другую, не останавливались ни на минуту.

И если вдруг и так негромкая музыка становился тише и, казалось, что вот-вот прервётся, все поворачивались к пианино, горя желанием увидеть, как пианист встанет или хотя бы повернется, чтобы выйти из-за инструмента поесть или отдохнуть. Но даже если он держал чашку с кофе в одной руке, то продолжал наигрывать другой, и все, проследив процесс поглощения кофе о первого глотка до последнего, но так и не увидев лица загадочного музыканта, разочарованно вздыхали, загадывая, что если сегодня не получилось, то уж в следующий раз — точно.

Впрочем, кроме хозяина и пианиста, было в кофейне ещё и самое главное — восхитительный кофе на любой вкус: и крепкий темный, и со взбитыми сливками, и с ягодными сиропами, и ещё бесконечный список вкусностей, которым, казалось, и конца-края не видно, и к каждому вкусу кофе посетителю предлагали столь же разнообразные сладости.

И теперь в этом чудном месте, где горький кофейный запах переплетался со сладким ароматом ванили, миндального марципана и сливочного крема, смешивался с нежными мелодиями и тайной пианиста, Альбина снова почувствовала себя волшебно. Она долго и с немалым вкусом выбирала кофе, пользуясь вопросами хозяина как подсказками: хочется сладкого или горького, нежного или резкого, какое настроение сейчас и какого хочется добиться. И наконец заказав, присела у столика в углу. Отсюда, она знала, хорошо видна входная дверь, да и в большое, до самого пола окно просматривается улица.

Пианист что-то тихо наигрывал в своем углу, и Альбина задумалась, предвкушая и вкусное угощение, и встречу.

На

балу Виктор, всё так же обаятельно улыбаясь, смотрел ей в лицо и спрашивал о ней, её родителях, её планах. А ещё — где она будет проводить время, любит ли верховые прогулки, часто ли заглядывает в «Тихую музыку». Просто, как выяснилось, он танцевал с Дианой, и она выложила, что воспитанницы мадам Ромашканд любят эту кофейню.

Альбина кружилась в танце, улыбалась и старалась не смотреть на Виктора, боясь рассмеяться. Она легко представила, как Диана, всколыхнув ресницами воздух и уставившись на него круглыми глазами, говорила: «Ах, Виктор! Это наше любимое место! Там есть пианист, лица которого мы ни разу не видели и считаем, что это незнатный, но довольно талантливый музыкант, который влюбился в девушку из высшего света, посватался к ней, но был отвергнут, и его сердце оказалось разбито. И с тех пор он не встаёт из-за пианино, изливая свое горе. Владелец кофейни из жалости позволяет ему жить тут же, рядом с инструментом».

— Я тоже люблю там бывать, — говорил Виктор, продолжая смущать её пристальным взглядом. — Вы туда заходите по вторникам? В первой половине дня?

Альбина кивала и снова прятала глаза. Теперь уже от тайного сговора, который как будто был и которого как будто не было. Она надеялась, что поняла намек правильно: он бывает в «Тихой музыке» по вторникам с утра и будет рад встретить её там.

Сегодня как раз был вторник, и Альбина с матушкой вышли за покупками.

Фекла Фроловна была прекрасной хозяйкой. И когда дело касалось домашнего хозяйства, она из мягкого и нерешительного человека превращалась в заядлую торговку. Полчаса ради одной копейки? Конечно! И это не ради денег, ой, я вас умоляю! Это же интересно, да ещё можно поговорить о своей непростой судьбе или об испортившейся погоде, или о котятах, которых привела вчера соседская кошка.

И если в провинции это развлечение принималось дочерью с пониманием и Альбину не смущало, то здесь, в столице, где нравы были несколько иные, такое казалось неуместным. Но Фекла Фроловна получала от процесса такое удовольствие, а удовольствий в её жизни было не сказать чтобы много, что Альбине было совестно отговаривать матушку от подобных развлечений. Но вот самой участвовать в этаком театре не хотелось.

Она бы и не пошла на эту странную прогулку, но в планах был ещё короткий визит к мадам Энне. Хотелось отблагодарить её за труды — на балу Альбина не просто уверенно танцевала, но и получила всё возможное удовольствие от танцев, и это благодаря стараниям мадам, и ей, конечно, будет приятно об этом узнать. А ещё хотелось поинтересоваться, как дела у Кито. Как он в тот вечер добрался домой? Всё ли благополучно? Не посещают ли его бедовую голову новые, столь же глупые идеи?

Пройдя с матушкой лавки мануфактурные, лавки швейного приклада, шляпок, обуви, которые были нужны больше Альбине, и дойдя до шумных овощных рядов, которые интересовали скорее Феклу Фроловну, девушка свернула в «Тихую мелодию» и обещала там ждать родительницу. Тем более, что здешние засахаренные фрукты в шоколаде казались хорошим подарком для мадам танцовщицы. А что сегодня вторник, и здесь может появиться Виктор Халави… Так это просто совпадение. Потому что может появиться, а может и нет, а Альбине просто нужны конфеты, и всё.

Выбор засахаренных фруктов дело непростое, ответственное, требующее обстоятельности. И Альбина долго настраивалась на него, неспешно попивая кофе с малиновым сиропом, а затем так же вдумчиво составляла конфетный набор из разных фруктов, не менее рассудительно подбирала шоколад, чтобы хорошо сочетался с начинкой. И хозяин не торопился — единственный посетитель требовал внимания, и это внимание ему будет уделено, ведь это серьезное заведение, и ничто не изменит его строгих правил, пусть это и требует немалого времени.