Шальные деньги
Шрифт:
Сиверов подъехал к дому, о котором так много рассказал ему школьный учитель, позвонил в дверь. Никто ему не открыл. Сиверову сперва показалось, что в квартире кто-то есть. Но дом не отличался хорошей звукоизоляцией, и вскоре он понял, что шаги, шорохи голоса доносятся из соседних квартир. Глеб взглянул на электросчетчик, вынесенный на площадку. Тот стоял мертво. Прошло пять минут, диск так и не дернулся.
"Выключен холодильник. Значит, люди надолго уехали, если не навсегда. Возвращаться сюда смысла нет”.
Сиверов вышел во двор, через плечо посмотрел на окна квартиры, плотно
– Извините, вы не в курсе, сорок вторую квартиру сдали?
– По-моему, да, это надо мной, – любезно ответила женщина.
– Вот же черт! – воскликнул Глеб. – Никак приятеля не могу застать, сказали, что он теперь тут живет.
– По-моему, их там двое. Во всяком случае, я видела, как мужчины вдвоем спустились и сели в машину.
– Машина какая? Черные добитые “Жигули”?
– Нет белая “Волга”, тоже не новая. Большего из женщины вытянуть не удалось, она даже не знала, появлялся ли кто-нибудь в квартире в последние дни.
– Тишина теперь там стоит мертвая, но они и раньше не шумели.
"Белая “Волга” – это, без сомнения, машина Кривошеева, – думал Сиверов, садясь в свою машину. – Дело тут нечистое, это точно, – решил Глеб, – Кривошеев не из тех людей, которые за собственные деньги снимут квартиру для служебных нужд. Потребовалась бы ему квартира для конфиденциальных деловых встреч, она прошла бы по ведомству налоговой полиции, ФСБ или администрации президента. И Потапчук знал бы о ней наверняка. Вперед, в Пырьевск, Глеб Петрович, – сказал сам себе Сиверов, – куй железо, пока горячо”, Сиверову Пырьевск не понравился. “Я ни за что не хотел бы здесь жить, даже не хотел бы тут родиться. Город годится лишь для того, чтобы в нем сходили с ума”.
Он насчитал, исколесив весь город, лишь три спутниковые тарелки. “Наверняка, одна принадлежит главе города, вторая – начальнику милиции, а третья – местному бизнесмену, который кормится от власти”.
На центральной площади, рядом с рынком и памятником погибшим солдатам, возле бочки с пивом стояла длинная очередь. Мужчины держали в руках кто пол-литровую, кто литровую банки. Пивных кружек, как водится в провинции, не было. Сиверов опустил стекло:
– Мужики, где тут у вас дурка?
– Вон, – показал один из аборигенов в синих спортивных штанах с тремя лампасами и белесыми вытянутыми коленями, – забор видишь, на нем слово написано, – какое, мужик уточнять не стал. – Так вот повернешь и упрешься в ворота психушки. Только не думай, я там не лежал. У меня сестра родная у психов поварихой работает.
– Кто заправляет психушкой?
– Кто-кто? Кругловский Виктор Феликсович. Имя Кругловского было произнесено с почтением.
– Хорошо, что не Феликс Эдмундович, – подмигнув мужику, сказал Сиверов и отгородился стеклом от изнывавшей в ожидании пива очереди.
"Интересное сочетание – деревянные стены, пузатые колонны и тонированные стеклопакеты. Это и в самом деле сумасшедший дом, такого я еще нигде не видал, даже в ближнем Подмосковье на генеральских дачах”, – пронеслось в голове у Глеба, когда он остановился у железных ворот психбольницы.
Не готовясь к разговору и не зная, что
"Ясно, что кабинет главврача находится на втором этаже. К нему ведет самая чистая лестница. Уборщица дорогу к кабинету начальника всегда моет куда тщательнее, чем все остальное”.
Глеб взбежал на второй этаж и тут же увидел дверь с табличкой: “Главврач. Приемная”.
Сиверов поправил на плече сумку, прикоснулся пальцем к темным очкам и без стука стремительно вошел в маленькую приемную. Секретарша Ирина, сидевшая с чашкой остывшего чая в руках, вздрогнула. Она хоть и была в отпуске, но на службу пришла, чувствовала, что дома, в одиночестве, может запросто сойти с ума. Ведь от шефа до сих пор не было никаких известий.
Где он и что с ним, она не знала, поэтому терялась в догадках.
– Здравствуйте, – с легким акцентом произнес Глеб, глядя в глаза девушке.
Под глазами у секретарши темнели круги. Даже невооруженным глазом было видно, что она провела бессонную ночь. Глеб указал пальцем на солидную дверь, обитую дерматином, и все с тем же акцентом осведомился:
– Феликсович у себя? Он сделал шаг к двери.
– Нет, Виктор Феликсович отсутствует! – выкрикнула Ирина, расплескав чай на клавиатуру старой пишущей машинки.
– Когда появится?
– Не знаю, он в отпуске, – справившись с волнением, проговорила Ирина и поставила чашку на столик с пультом селекторной связи.
Сиверов наморщил лоб. Он мгновенно сообразил, как работает секретарша. Судя по технике, которая стояла в приемной, ни один звонок не мог ее миновать. Это она решала, соединять с шефом или нет. То же происходило и с посетителями – никто напрямую не мог попасть к главврачу.
"Шофер и секретарша знают о своем начальнике гораздо больше, чем другие сотрудники, нужно только уметь вытряхнуть из них информацию”.
– Черт, совсем замотался, два года в России не был, только сейчас из ЮАР вернулся, даже от дурацкого акцента не могу избавиться, замотался совсем, вот и позвонить Виктору не удосужился. Я ему деньги должен. Через два дня улетаю, мне Кирилл Андреевич сказал, что Кругловский на месте, никуда уезжать не собирается.
– Кирилл Андреевич?
– Ну да, Кривошеев.
– Так вы от него?
– Не совсем, но мы знакомы. У Кривошеева – свои дела, у меня – свои.
Глеб заметил блеск в глазах девушки. Значит, о Кирилле Андреевиче она слышала прежде, и это имя для ее шефа связано с чем-то важным.
– Чайку не хотите? – предложила девушка.
"Клюнула, – подумал Глеб, – только бы теперь ее не спугнуть”.
Сиверов присел, достал из кармана дорогое портмоне, двумя пальцами извлек две стодолларовые банкноты.
– Вот же, специально отложил деньги, вез, чтобы отдать. Его адрес мне не подскажете? Жене завезу, отдам старый долг.
Сиверов заметил замешательство на лице девушки.
"Значит, и тут классическая схема работает: секретарша – она же любовница шефа”.
– Не знаю, какие у них отношения с женой, мне она, честно признаться, с первого взгляда не понравилась. Может, Виктор и не хотел бы, чтобы жена деньги видела, может, у него другие виды на них, – сказал Глеб.