Шалость
Шрифт:
Синклеру это предложение совсем не нравилось. На самом деле чем дальше, тем больше он убеждался в том, что просчитался, так легко согласившись познакомить Джапонику Эббот с персидским вельможей. Сидя по левую руку от Джапоники, он прекрасно мог наблюдать за развитием событий.
Наблюдая за тем, как они мило беседовали, как искренне смеялся мирза и как очаровательно улыбалась ему Джапоника, Девлин невольно оценивал свои шансы. Он не мог не заметить, что посол и его дама благоволят друг другу, что между ними, как говорят, проскочила искра. К тому же из-за разницы в росте персидскому послу, чтобы говорить с Джапоникой, приходилось постоянно наклоняться
Леди Эббот, совершенно не догадываясь о том, какие мрачные мысли снедают ее спутника, от всей души наслаждалась общением со своим, можно сказать, соотечественником. За несколько месяцев, проведенных в Англии, ей так и не представилась возможность ни с кем нормально поговорить. И за всю жизнь ею ни разу так открыто и искренне не восхищались мужчины калибра мирзы. Даже Хинд-Див, сбитый с толку подведенными сурьмой глазами, вуалью, прикрывавшей лицо, и ложной смуглостью лица, принимал ее за другую. Впервые в жизни мужчину в ней привлекала она сама, а не сопутствующие обстоятельства. Все это кружило Джапонике голову, и она, сама того не замечая, прикладывалась к бокалу вина чаще, чем следовало.
Синклер сказал себе, что не ревность, не злость, а лишь забота о репутации Джапоники заставила его вмешаться в разговор, не получив на это приглашения, где-то между третьей и четвертой переменами блюд.
— Мы еще не слышали, ваше превосходительство, что вы думаете об английской погоде. — Эта тема, безусловно, самая безопасная.
— Я весьма расстроен английской погодой, — протянул мирза, обведя взглядом всех присутствующих, насчитывающих человек двадцать с лишним. — Воинство дня не в силах совладать с призрачным воинством ночи. Воины тьмы застят горизонт, едва солнце задумает уйти на покой. Ночь наступает еще до того, как дневное светило зайдет за горизонт.
— Это верно, ваше превосходительство, — ответил Узли, — но мы уже обсуждали с вами эту тему раньше. Дни начнут увеличиваться — придет время.
— Так-так.
— Это извечная битва, мой господин, из которой никто не может выйти победителем, — сказала Джапоника. — Хотя, с моей стороны, поспешно выносить суждения о том, чего я не видела своими глазами. Мне лишь говорили, что летом армия дня наступает на воинство ночи с не меньшей настойчивостью. В конце июня может показаться, что черные всадники ночи загнаны навек в западный угол неба.
— Так это верно?
— Лишь на несколько часов армия ночи берет верх. Но небо летом никогда не бывает совершенно темным, — вторил ей Девлин.
— Удивительный этот английский остров.
Вечер плавно сменился ночью. За разговорами, за шутками и обменом любезностями время текло незаметно. Все шло, как никогда, гладко. Только раз наступил неловкий момент, между первой и второй переменами блюд. Вначале подали традиционное английское кушанье: громадный кусок баранины, который предстояло разделать на глазах у сидевших за столом.
Джапоника краем глаза наблюдала за тем, как поведет себя Девлин, которому подали кусок мяса, требовавший воспользоваться ножом.
Виконтесса подняла руку, отказываясь за Девлина от угощения.
— Лорд Синклер ест только самые нежные кусочки мяса. Будучи хозяйкой в его доме, я
Девлин лишь кивнул, принимая ее предложение. Но чуть позже, когда мирза отвлекся на минуту, Девлин наклонился к ней и прошептал:
— Не стану вас за это благодарить. Я сам способен решить собственные проблемы.
— Прекрасно об этом осведомлена, — ответила она, улыбаясь, так что со стороны могло показаться, что они обмениваются любезностями. — Но я слышала, что в Лондоне тем выше ценится человек, чем больше проблем он создает своему портному, повару и пажу. А вы способны всех с ума свести.
Он посмотрел на нее с такой злобой, что, будь они наедине, она, пожалуй, сочла бы за лучшее скрыться с его глаз долой.
Когда с едой было покончено, мирза потребовал устроить танцы. Хотя никто не стал возражать против желания мирзы, все понимали, что единственной танцующей парой могли бы стать перс и леди Эббот.
— Нельзя ли найти развлечение, которое разделило бы больше людей, ваше превосходительство? — спросила Джапоника, заметив хмурую мину Девлина. — Я здесь единственная дама. Разве смогу я составить достойную пару любому из этих бравых солдат, не говоря уже о вашей августейшей особе? Если позволите, мой господин, у меня есть предложение. — Джапоника дождалась, пока он кивнул в знак согласия, и продолжила: — Поэтическое соревнование. А приз победителю — танец.
— Какая вы восхитительная! — покачал головой мирза, хитро прищурившись. — Кто готов первым читать стихи наизусть, чтобы леди могла выбрать себе партнера? — спросил он, обращаясь к публике.
Несколько джентльменов читали стихи, заученные еще в школе, об английском патриотизме и любви к родной земле. Некоторые зачитали отрывки из Библии. Когда все закончили, мирза хлопнул в ладоши и, одарив Джапонику улыбкой и весьма недвусмысленным взглядом, сказал, что настала его очередь.
Мирза зачитал стихотворение на персидском, которое большинство из присутствующих не могли понять. Но Девлин, к несчастью, к большинству не принадлежал. Чувство дискомфорта, овладевшее им в самом начале вечера, лишь усилилось. Мирза читал чувственную романтическую оду влюбленного своей возлюбленной. К тому времени, как перс закончил, Джапоника была розовой от смущения.
Довольный собой, посол поднялся сам и помог встать ей.
— Итак, мемсагиб, кто из нас был лучшим и заслужил танец с вами?
Джапоника предвидела исход, но, говоря по правде, мирза действительно оказался лучшим оратором. Единственное «но» — его выбор произведения. Стихи, что он читал, не сводя с нее взгляда, делали ее положение несколько неловким.
— А мне вы не дадите шанс? — спросила она. Увидев, что брови персидского посла удивленно поползли вверх, она поспешила прочитать отрывок из Хафеза, одного из самых известных персидских поэтов. «Всякий раз, когда я смотрел на твои двери, мои глаза вспыхивали от счастья. Я говорил себе, что теперь со мной всегда будет рядом друг. Как я старался, как тянулось к тебе мое сердце! Увы, все мои усилия оказались напрасными».